Застава - [4]
Детей будили и наспех одевали. Каждая минута была считанной: можно было прождать целый день, а в минуту, когда ты доходил до прилавка, продавец опускал железные ставни в знак того, что хлеб кончился. Матери умывали ребят холодной водой, чтобы проснулись, одевали наспех: шел бы поскорей!
— Смотри вот: Тица — девочка, а с двенадцати ушла… А Сонсонелова давно прошла…
Некоторые советовали своим детям лезть вперед, пользоваться тем, что они — маленькие. В упорстве, с которым они протискивались в первые ряды, угадывалась боязнь вернуться домой без хлеба.
— Чтоб ты мне без хлеба не являлся!..
Детям давали стратегические советы относительно того, как надо стоять в хвосте. Их учили становиться в тот ряд, который ближе к стене, подпирая стенки булочной, а ни в коем случае не на краю тротуара, где их могли оттереть во время давки. Не смотреть по сторонам, а внимательно следить, когда можно будет сделать шаг вперед; продвигаться со всей очередью, пробираясь вдоль стены, чтобы как-нибудь не отстать.
Ребенок знал, что должен вернуться домой с хлебом. Если это ему удавалось, мать целовала его и давала жареного луку с печеным малаем[2]. Малыши набрасывались на брата, чтобы пощипать теплый хлеб. Мать бранила их, била по рукам: теплый хлеб слишком скоро съедается.
— Пошли вы, чертенята, прочь…
Если же он возвращался без хлеба, это была сущая беда. Просто не хотелось входить в дом, попадаться на глаза матери и младшим братьям. Малыши смотрели на него разочарованно; мать бранилась и жаловалась:
— Небось, вытолкали тебя из очереди, мямля ты этакий… Вот Роанца вернулась с двумя буханками, а вышла после тебя…
Ребенок сконфуженно молчал. Он проголодался, но не смел просить еды.
— На вот, ешь, мямля, — и мать ставила перед ним тарелку с картофельным супом. Он не принес хлеба; ел молча, не поднимая глаз с тарелки. Видя, с каким аппетитом он ест, мать постепенно отходила. Но через несколько минут, вспомнив, что скоро придет с работы отец, опять начинала сердиться.
— Чего ты полез к Гагелю? Я ж тебе говорила идти к Пенчуку! Ничего, придет отец, он с тобой побеседует, перед ним будешь оправдываться…
Мальчугану нравилось ходить к Гагелю: перед булочной была горка. Он садился на донышко штанов и скатывался прямо во двор булочной.
— Пошел бы к Пенчуку, был бы и у нас хлеб в доме…
До открытия булочной, порядок в очереди соблюдали, но не очень; наносили визиты друзьям и родственникам, к началу и концу очереди, выходили из нее прогуляться, поразмять кости. Когда торговец открывал ставни, вспыхивали скандалы, связанные с восстановлением очереди. Ряды восстанавливались, но уже не в Том порядке, в котором люди первоначально стали в очередь, а как попало. Большинство же требовало соблюдения первоначального порядка.
— Господин с желтым шарфом стоял за мной…
Человек, которому вздумалось не вовремя сбегать домой, посмотреть, что делают дети, в очередь уже попасть не мог. Несчастный умолял всех и каждого, брал в свидетели господина со шляпой и даму в синем платке, Христом богом просил признать его права: ведь у него дома двое детей малолеток.
— Ну и что с того, что дети дома? Я его просила их плодить? — выскакивала какая-нибудь злобная баба.
Женщина в синем платке защищала его:
— Чего ты с ним не поделила? С трех часов человек в хвосте стоит…
В отчаянии от мысли, что ему, быть может, придется вернуться домой без хлеба, после того как он поднялся с двух часов ночи, человек обходил всю очередь, чтобы найти знающих, что и он стоит с трех часов, и превратить их в своих защитников.
— Вот вы ее спросите.
— Был он, как же, был, — утвердительно кивала «она».
Те, что стояли впереди, пропускали мимо ушей жалобы несчастного, те же, что были позади, огрызались на него, видели в нем врага. «А вдруг именно он перехватит мой хлеб? А вдруг на нем кончится выдача?»
— Стоял бы себе в очереди и не рыпался, — не могла угомониться все та же сердитая женщина, которая с самого начала набросилась на него. — А мы как стоим? И у нас тоже ребятишки дома.
Какая-нибудь старушка сочувственно шептала несколько слов на ухо сердитой женщине.
Но та еще пуще сердилась:
— Тоже выдумаете! Что он, маленький, потерпеть не мог?
Другие возводили на несчастного всякую напраслину, утверждали, что знают его бог весть с каких пор, что он всегда в очередях скандалит, лезет вперед и уверяет, что там его место.
— Я его, еще когда за керосином стояла, приметила. Он и там тоже так…
Смятение, вызванное грузовиком, въезжавшим или выезжавшим со двора хлебозавода, мгновенно нарушало порядок, установленный ценой стольких страданий. Люди, пришедшие спозаранку, нередко оказывались вне очереди. После жестокой толчеи, с криками и руганью выстраивалась другая очередь, в которой первые места доставались нахалам и забиакам. Заняв выгодные позиции неподалеку от прилавка, те, которым удалось под шумок пробраться вперед, в свою очередь становились блюстителями порядка.
— Господин в гороховом пальто… Да, да, вы, тот самый, извольте стать в очередь, дурачка из себя не разыгрывайте!
— Да что ты, брюхатая, что ли? — свирепствовал другой из пробравшихся, угрожающе замахиваясь кулаком.
Ирен, археолог по профессии, даже представить себе не могла, что обычная командировка изменит ее жизнь. Ей удалось найти тайник, который в течение нескольких веков пролежал на самом видном месте. Дальше – больше. В ее руки попадает древняя рукопись, в которой зашифрованы места, где возможно спрятаны сокровища. Сумев разгадать некоторые из них, они вместе со своей институтской подругой Верой отправляются в путешествие на их поиски. А любовь? Любовь – это желание жить и находить все самое лучшее в самой жизни!
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
Повесть «Пробел» (один из самых абстрактных, «белых» текстов Клода Луи-Комбе), по словам самого писателя, была во многом инспирирована чтением «Откровенных рассказов странника духовному своему отцу», повлекшим его определенный отход от языческих мифологем в сторону христианских, от гибельной для своего сына фигуры Magna Mater к странному симбиозу андрогинных упований и христианской веры. Белизна в «онтологическом триллере» «Пробел» (1980) оказывается отнюдь не бесцветным просветом в бытии, а рифмующимся с белизной неисписанной страницы пробелом, тем Событием par excellence, каковым становится лепра белизны, беспросветное, кромешное обесцвечивание, растворение самой структуры, самой фактуры бытия, расслоение амальгамы плоти и духа, единственно способное стать подложкой, ложем для зачатия нового тела: Текста, в свою очередь пытающегося связать без зазора, каковой неминуемо оборачивается зиянием, слово и существование, жизнь и письмо.
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.