— Вы, как всегда, очень галантны.
Он подошел к окну и задумчиво посмотрел на океан.
— Пока вы в таком виде, я горю желанием затащить вас в ближайшую спальню. И какой же я тогда отец? Прошу вас, идите, переоденьтесь.
Он выглядит немного подавленным, подумала Марни с невольной жалостью.
— У вас странный метод обольщения. Вы не слишком оригинальны.
— Я здесь совсем не для того, чтобы оригинальничать. Господи, да переоденетесь вы или нет?!
У нее в душе все сильнее разгорался гнев.
— Никогда не пойму мужчин, даже если проживу девяносто лет. Я не нравлюсь вам, как человек, вы не доверяете мне, в вас нет ко мне ни капли уважения, и в то же время вы говорите, что хотите заняться со мной любовью. — Марни горько покачала головой. — Это не любовь, Кэл, это называется иначе.
Он приблизился к ней; для такого большого и рослого мужчины он двигался удивительно легко.
— Я хочу, чтобы ты спала со мной, и плевал я на то, как это называется.
— Я уже отказала вам. А инцидент в школе не способствовал изменению моего решения.
— Я пришел, чтобы извиниться. — Он бросил короткий взгляд в окно, на искрящийся под весенним солнцем океан. — Когда ты целовала меня на берегу, неужели притворялась? Я не верю. Или я просто потерял голову, вообразив черт знает что?
Марни покраснела.
— Сначала ответьте на мой вопрос, — нашлась она. — Один очень простой вопрос. Вы любили свою жену, Кэл?
Его кулаки сжались.
— Да. — Каждое слово давалось ему с трудом, точно налитое свинцом. — Смотреть, как она умирает, чувствовать себя беспомощным было самым тяжелым испытанием в моей жизни.
Поэтому теперь он предпочитает любовную интрижку серьезным отношениям. Он любил жену и не хочет, чтобы кто-либо оказался на ее месте. Такое открытие задело ее куда сильнее, чем она могла ожидать.
— Когда ты целовал меня, я не притворялась, — негромко ответила Марни.
Дыхание у него участилось, словно у дикого зверя.
— Иди сюда, — проговорил он.
— Кэл, мы не должны...
Он коснулся пальцем ее рта, затем наклонился и обхватил за плечи. Поцелуй был долгим и изучающим.
— Ты вся дрожишь, — пробормотал он и снова начал целовать, горячо, страстно, увлекая в мир доселе запретный и далекий. Я тону, подумала она, тону в реке блаженства, надеясь поскорее узнать, что на самом дне. Наивные ласки Тэрри не шли ни в какое сравнение... Но именно благодаря Тэрри появилась на свет Кит...
Марни подняла голову и усилием воли высвободилась из его объятий:
— Перестань! Прекрати! Господи, что я делаю?! Я, наверное, лишилась рассудка. Проклятье, — пробормотала она, — я получу звание шлюхи года, если немедленно не переоденусь.
Марни быстро закрылась в спальне и невидящим взглядом уставилась на платья в шкафу.
Она рассеянно провела рукой по ряду вешалок. Банальность истины ужасала — Кэл всерьез увлекся ею. Но все еще любит Дженнифер, которая, несмотря ни на что, остается матерью Кит.
Тяжело вздохнув, Марни надела хлопчатобумажные брюки, свободную зеленую футболку и шерстяные носки. Затем собрала волосы в хвост, а украшениями и косметикой вовсе пренебрегла — пусть увидит ее такой, какая она есть.
Еще раз, глубоко вздохнув, она открыла дверь и вернулась в гостиную.
Кэл стоял у книжных полок и держал в руке рамку с фотографией.
— Это отец Кит? — В голосе улавливалась некая надменность.
Если б она знала, что Кэл появится, непременно убрала бы фото. Она подошла ближе и взглянула на изображение.
— Да, он. Вместе со своими родителями.
Фотография была сделана незадолго до злополучного школьного бала. Марни тогда было шестнадцать. Она стояла и улыбалась в объектив фотокамеры, под руку с Тэрри с одной стороны, и его матерью, Мэри Лу, — с другой. Отец Тэрри стоял рядом с Мэри Лу. Все улыбались и, кажется, были счастливы.
— Где они теперь? — спросил Кэл.
— Мэри Лу и Дэйв так и живут в Конуэй-Миллз. Дэйв отошел от дел, раньше он работал на мельнице. Тэрри уехал сразу после школы. Он поступил на экономический факультет и неплохо преуспел в банковском деле. Живет теперь в Австралии. Лет пять назад он приезжал в Канаду на конференцию, тогда я и сказала ему о ребенке. Я чувствовала, что он должен знать. Мне кажется, это следовало сделать раньше.
— Вроде симпатичный парень. Так значит, вы с ним общаетесь?
— Время от времени он звонит мне из разных точек земного шара — писать письма он никогда не любил. Его родители о ребенке не знают — он не говорил им, и я тоже решила, что не стоит. Зачем?
Кэл вернул фотографию на место и огляделся с нескрываемым интересом. Маленькая, скромная, но со вкусом обставленная комната выглядела весьма уютно. Светлые стены, синий деревянный пол, гроздья алых гераней на большом окне, за которым шумел океан
— А развалюха снаружи — что, ваш автомобиль? Вы не боитесь садиться в него?
— Он всегда доставляет меня, куда нужно.
— Дом принадлежит вам?
— Я его арендую.
Он вновь огляделся. Мебель была подержанной, купленной на распродажах.
— Картины. Кто их рисовал? — поинтересовался Кэл безразличным тоном.
— Я.
Он подошел к полотну. Абстрактная живопись, смесь ярких красок — неимоверная энергия и абсолютная непринужденность.
Кэл улыбнулся, и улыбка его была неподдельной.