Защитник Седов - [4]

В вагонном коридоре загремели голоса, с поросячьим визжанием откатилась дверь, и в купе появились трое парней. Пропавшие души, соседи.

Они были одеты с каким-то техническим шиком — все трое в синих тужурках из чертовой кожи, у одного даже торчал из кармана пронзительно-желтый кончик складного метра.

Все трое были инженеры. Они ехали с Чирчикстроя на Кемеровскую ГРЭС, но почему-то через Москву и Ярославль. У них были какие-то сложные отношения сразу с Наркомтяжпромом и Наркомводом. И они наперебой острили насчет этих ведомств.

— Нет, вы представьте, — кричали они Седову. — Наш Мишка Лесков дал одиннадцать норм. А они отказались послать его на слет стахановцев. Он, говорят, числится на транспорте и должен ехать в Сталино на съезд кривоносовцев. Представляете, какие бюрократы.

— А может, вредители, — хохотнул другой. — Мало их, что ли, в нашем главке. Да, наверно, еще не всех поймали…

И они опять принялись весело ругать главк, наркоматы и того же Мишку Лескова, который вполне мог дать и двадцать норм, если бы не валял ваньку.

Седов соглашался: да-да, конечно… И с болью думал, что отделен от них, кипучих и могучих, стеной — стеклянной, звукопроницаемой и неразрушимой. Они в любой момент могут оказаться в его тревожном и грозном мире, но он в их беззаботный мир попасть уже не может…

…Прямо с вокзала они пошли в облсуд.

— Я подожду внизу, — сказала Мария Антоновна. — Вам одному будет удобнее.

Он согласился: да, удобнее.

— Но, пожалуйста, — попросила она, — подойдите сразу к окну… И кивните. Или махните рукой, если они… если их еще не…

На месте оказался только секретарь суда — пожилой бесцветный человек в косоворотке. Типичный мелкий совслуж, сто раз осмеянный Валентином Катаевым, Зоричем и Аркадием Буховым.

— По процессу райзо? — Он от удивления даже привстал. — Вас, безусловно, ввели в заблуждение. Там же спецдело!

Седов сказал, что все ему известно и тем не менее ему нужно немедля ознакомиться… Где дело?

Секретарь ответил, что не имеет права объясняться на такие темы, что надо подождать, пока придет зампред (председатель болеет). Но и тот, очевидно, откажется разговаривать…

— Нет, вас все-таки ввели в заблуждение, и вы не понимаете…

— Но где дело?

Секретарь, секунду поколебавшись, указал глазами на стенной шкаф: что это меняет?!

Седов перевел дух и подошел к окну. Он кивнул, потом помахал рукой, потом снова кивнул…

Секретарь подозрительно покосился и сказал:

— Присаживайтесь, пожалуйста. Товарищ Конюхов может задержаться. Вчера он в четвертом часу ночи ушел…

…Заместитель председателя облсуда был красивый, по-военному подтянутый человек, в зеленой сталинке, с орденом Красной Звезды.

— Вы опоздали, — сказал он, не предлагая садиться. — Дело передано к исполнению.

— Дело еще здесь, — сказал Седов (как ему показалось, твердо).

— Интересно знать, откуда у вас такие сведения?

Что делать? Выдать секретаря? Но это ужасно! Это предательство! А что же делать? Ведь его не расстреляют, в крайнем случае уволят. А тех расстреляют.

— Я мимоходом навел справки, — надо отвечать как можно беззаботнее. — И секретарь подтвердил…

— Попов! Зайдите-ка ко мне!

У секретаря собачьи глаза, и руки трясутся.

— Что, разве то дело еще не отправлено?

— Нет, — он громко проглотил слюну. — Никак нет…

Зампред изучающе посмотрел на Седова:

— Послушайте, товарищ защитник, а вам самому не кажется странным… Вот энские защитники, которые присутствовали на суде, копались во всей этой грязи и крови — они все отказались писать жалобу, — он повысил голос. — Потому что революционная совесть не позволила. А вы, даже не зная дела, вдруг примчались из Москвы. Спасать врагов народа. А?

Потом он сказал четко и раздельно, будто диктант диктовал:

— Мы, разумеется, примем меры, чтоб разобраться. Чтоб выяснить вашу по-ли-тическую физиономию. И мо-ти-вы…

— Ваше дело выяснять, — сказал Седов мерзким голосом хмелевского Каренина. — Я приехал не кого-то там спасать, а выполнять свой профессиональный долг. В соответствии с советским законом…

Он набрал полные легкие воздуху.

— Вы можете мне отказать письменно. И тогда я вынужден буду сигнализировать… (тут он назвал имя-отчество Большого прокурора), которого я известил об этом, деле.

Боже мой, какое приходится говорить: «Я вынужден буду сигнализировать…» Бр-р…

— Вот так смазывается весь воспитательный смысл суда, — с неподдельной горечью сказал зампред. — Проволочки, кассации, перекассации. — И добавил устало: — Обождите в приемной.

Дверь закрывалась неплотно, и Седов слышал обрывки телефонного разговора (видимо, зам звонил больному председателю):

— Но он жмет… Тут вроде Прокуратура Союза замешана… Законники, в бога мать… Ладно… Понятно…

…Пять толстенных, переплетенных в картон томов. Утомительный каллиграфический почерк секретарши, явно учившейся еще в старой гимназии, где чистописание (не в пример нынешней школе) преподавалось как следует.

Опытный адвокат всегда начинает чтение с конца, с приговора. Надо знать, что главное.

«Право-троцкистская шпионско-диверсионно-вредительская группа райзо». Все как полагается — свидетельские показания, признания, улики. Но все-таки очень странное дело!