Защитник 80-го уровня - [26]

Чем объясняется факт удовлетворения Судом большинства жалоб, признанных им приемлемыми, от граждан всех без исключения европейских государств – с учетом, правда, того, что более 90 % обращений отбраковываются как не подлежащие рассмотрению? Ведь права и свободы, изложенные в Конвенции, закреплены в национальном законодательстве каждой страны – члена Совета Европы. Механизм защиты, установленный Конвенцией, имеет дополнительный характер по отношению к национальным системам гарантий прав человека и запускается только путем искового производства после исчерпания внутренних средств правовой защиты. Никуда не делись в Конвенции и публичные интересы, ограждаемые национальными законами: государственная безопасность, территориальная целостность, общественное спокойствие, здоровье и нравственность, борьба с беспорядками и преступностью. В своих постановлениях Суд ориентирует национальную юстицию на поиск справедливого баланса между защитой прав человека и требованиями обеспечить общие интересы. Практика Суда показывает, что этот баланс нередко нарушается. Причина тому – сформированные за длительное время этатистские традиции, в свете которых даже при демократическом режиме права человека и публичные интересы в лучшем случае считаются равновеликими ценностями.

Но естественно-правовая доктрина, положенная в основу Конвенции, утверждает иное. Права и свободы человека – это принцип, а публичные интересы – его ограничение. Поэтому приоритет этих интересов ad hoc должен базироваться на двух критериях: не только предусматриваться законом, но и быть необходимым в демократическом обществе. Такую необходимость Суд толкует как настоятельную потребность во вмешательстве государства, для того чтобы предотвратить злоупотребление индивидом своими правами. Именно об это постоянно спотыкаются национальные власти. Достоинство постановлений Суда, признающих выдвинутые государством условия или наложенные санкции недопустимыми либо явно непропорциональными, состоит в разработке конкретных ориентиров для национального правоприменения.

В качестве примера можно привести практику Суда по жалобам на нарушение ст. 10 Конвенции о праве на выражение своего мнения. В постановлении по делу «Лингенс против Австрии» Суд указал на необходимость разграничивать утверждения о фактах и оценочные суждения – последние не подлежат проверке на истинность, посему нельзя требовать доказательства их соответствия действительности. В последующих своих постановлениях Суд разъяснял, что при рассмотрении дел данной категории в отношении прессы национальным судам следует учитывать следующие обстоятельства:

✓ наличие или отсутствие общественного интереса – освещение вопроса, важного для демократического общества;

✓ статус диффамируемого лица: публичным фигурам (политическим деятелям, звездам спорта и шоу-бизнеса, известным журналистам) предоставляется меньшая защита от критики в СМИ, чем рядовым гражданам;

✓ срочность освещения вопроса: новости – скоропортящийся товар;

✓ добросовестность журналиста: он должен был предпринять попытки проверить надежность информации;

✓ выступление в СМИ – ответ на выдвинутые в ходе политической дискуссии обвинения;

✓ недопустимость предъявлять к точности высказываний политиков, общественных деятелей и журналистов о правонарушениях те же требования, что и к актам правоохранительных органов и судов.

Такого рода разъяснения содержатся и в постановлениях Суда по применению других статей Конвенции: о справедливом публичном разбирательстве дела независимым и беспристрастным судом; об уважении частной и семейной жизни; о праве на свободу совести и религии; о праве на свободу мирных собраний и свободу ассоциаций.

При этом Суд постоянно подчеркивает, что в его функцию не входит оценка in abstracto соответствия законодательных или конституционных норм требованиям Конвенции, неоднократно признавая право внутригосударственных органов на свободу усмотрения в особо острых случаях конфликта интересов, в частности свободы самовыражения и оскорбления чувств верующих, свободы мнений и коммерческой рекламы.

В тех случаях, когда Суд сталкивается с тем, что нарушения прав человека вызываются одной и той же дисфункцией на национальном уровне, он может выбрать одну или несколько из повторяющихся жалоб, приоритетно их рассмотреть и принять так называемое пилотное постановление. Отличие пилотной процедуры состоит в том, что Суд может «заморозить» на некоторое время рассмотрение однотипных дел при условии, что будут незамедлительно приняты меры по исправлению системной проблемы. Каким образом – решает под надзором Комитета Министров Совета Европы само правительство. Если проблема оперативно не устраняется, Суд возобновляет рассмотрение приостановленных дел.

Пилотные постановления Суд выносил по делам против 13 государств, в том числе Германии, Греции и Великобритании. Интересно развитие событий после вынесения двух пилотных постановлений по делам против России.

По делу Бурдова (15 января 2009 г.) была выявлена структурная проблема: неисполнение судебных решений о взыскании денежных средств по более чем 200 жалобам, рассмотренным Судом с 2002 г. Суд предписал создать в течение шести месяцев эффективное внутреннее средство правовой защиты или комбинацию таких средств, которые обеспечили бы адекватное и достаточное возмещение за неисполнение или несвоевременное исполнение национальных судебных решений. Следуя данному пилотному постановлению, в Российской Федерации через год были приняты Законы № 68-ФЗ и № 69-ФЗ, которые предусматривают право направить в суды Российской Федерации жалобу, содержащую требование о компенсации за задержку исполнения судебного решения, вынесенного против государства, или за чрезмерную длительность рассмотрения дела в суде. В двух своих решениях о неприемлемости жалоб против России от 24 сентября 2010 г. («Наговицын и Нальциев», «Фахретдинов») Суд указал, что заявители должны были исчерпать новые внутренние средства правовой защиты, отметив также, что он может пересмотреть свою позицию в будущем в зависимости от последовательной практики российских судов по данному вопросу.