Защитница. Тринадцатое дело - [52]

Антон пришел с девушкой, пристально рассмотренной всеми сотрудниками конторы. Тошка, можно сказать, был сыном их адвокатского полка, так что интерес к ее нынешней избраннице имел основания. То есть, избранниц-то он менял довольно часто. Но в этот раз нечто неуловимое подсказывало, что проистекавшая в данный момент love story, похоже, не одномоментная. Уж слишком резво независимый и знающий себе цену молодой адвокат Антон Крымов бегал и прыгал вокруг этой юной девчонки. Она же вела себя – с точки зрения присутствующих дам – исключительно правильно. А именно – Сашенька принимала все эти знаки внимания с абсолютно естественной мимолетной благодарностью.

Типа – не она инициатор исключительной Антошкиной обходительности, а просто жизнь так устроена, что в ней всегда есть место для прекрасной королевишны и желающего ей услужить молодого человека. А уж принц он или не принц – станет понятно позже.

– Молодец девчонка, – оценила подросшую смену Ольга Шеметова.

– Да уж, взяла Антоху в оборот, – подтвердил Багров, распаковывая цветы, которые они наметили подарить в конце выступления Маринке.

Ольга даже секунд на тридцать взгрустнула: уже несколько лет Олег Всеволодович жил с ней в одной квартире. А вот сказать кому-то, что она взяла его в оборот – было бы неправдой. «Зато я классный адвокат», – попыталась подсластить себе пилюлю Шеметова, однако пилюля упорно не желала становиться слаще.

В этот миг в зал ворвался Ефим Береславский. Очки, как всегда, сверкали. Взъерошенные волосы, там, где они еще оставались, свидетельствовали о том, что персонаж последние минут десять страшно торопился. Да, в руках он нес одну небольшую картину.

Почти одновременно в другую дверь этого же зала плавно въехала тележка, влекомая супругой Береславского, Натальей. На тележке было работ пятнадцать, средних и крупных, плюс пяток легких мольбертов, с наклейками галереи Ефима Аркадьевича.

Профессор принялся размахивать руками и объяснять что-то арт-директору гостеприимного дома искусств. А Наталья, ничем не размахивая, быстро и ловко начала развешивать привезенные картины, выставляя наиболее значимые из них на мольберты.

– Как слаженно работают! – аж языком зацокал Волик. В их прекрасном союзе с Маринкой слаженность также присутствовала, но роль умного профессора как правило исполняла супруга.

Тут и дочка Ефима нарисовалась, Лола. Высокая, красивая, в роскошном вечернем наряде с яркими крупными аксессуарами.

Уже знакомые конторским пианист и саксофонист преданно сопровождали вокалистку. Им всем плюс четвертому товарищу – звукорезу, то есть звукорежиссеру – предстояло подготовить всю акустику для выступления. Причем установить аппаратуру и барабанную установку – барабанщик как раз вбегал в двери – предстояло так, чтобы не мешать выступлению классического квартета, которым все эти электронные приблуды были изначально не нужны.

Тем временем Наталья Береславская закончила выставлять картины. Подбирал их профессор, и в этот раз его выбор был, как всегда, оригинален.

Присутствовали работы лишь одного из его художников, и только графические: акварель, тушь, смешанная техника. Немолодой уже мастер жил много лет в деревне в Ярославской губернии. Однако по его работам угадать корни было практически невозможно.

Вот волхвы разглядывают новорожденного. Точный мастерский рисунок лишь несколькими акварельными мазками превращен в живописное полотно.

Вообще лаконизм изобразительных средств – при серьезных достижениях в плане эмоций и выразительности – был потрясающим.

И очень, очень разная тематика.

Это могли быть апрельские березы, вновь изображенные считанными штрихами и мазками. Причем, роль последнего, искрящегося снега исполняла сама бумага. Однако эти скупые штрихи и мазки полностью воссоздавали несметное богатство красок просыпающегося после долгой зимы весеннего леса, не только визуально, но даже на уровне ощущений.

А рядом – три смешных человечка с трагическими лицами (именно смешные, и именно с трагическими) с удовольствием поглощали изображенные парой штрихов, но совершенно узнаваемые смартфоны и планшеты.

Работа так и называлась – «Пожиратели гаджетов». Любой мог найти свое объяснение увиденному. Ребенок – нелепый, однако смешной сюжет. Взрослый – протест против коммуникаций, которые порой не объединяют, а разъединяют людей.

– Вот эту очень хочу, – указала на «Пожирателей гаджетов» Шеметова.

– Сколько она стоит? – спросил Олег.

– Шестьдесят тысяч, – ответил Береславский, взглянув в прайс.

Тысячу с небольшим евро было не мало, но и не так уж много для довольно крупной графической работы. Если бы Шеметова не затеяла небольшой ремонт, в связи с чем названная сумма стала напряжной…

Ольга, честно говоря, ожидала, что профессор сбросит цену. Она не раз убеждалась, что этот человек непостижимым образом был одновременно алчен и щедр.

Ан не тут-то было!

Дисконта не последовало. Адвокатесса ходила по залу – до начала еще было время – то и дело оглядываясь на задевшую ее вещицу.

– Я хочу, чтоб она была моей, – про себя пробормотала она.

– Так давай плюнем на ремонт и купим, – предложил Багров: оказалось, что она все-таки пробормотала заветное достаточно громко.