Защита никогда не успокаивается - [53]

Обсудив противоречия, встречавшиеся в ее описании, мы пришли к подробностям ее поездки на Кейп-Код. Энди Тери, которому я к этому времени продал свое сыскное бюро, восстановил в деталях ее путь. Расстояние от ее дома до того места, где обнаружили брошенный фургон, около одиннадцати миль, три из них — по улицам города.

Миссис Киссел настаивала, что выехала из дому в 21.25. Но если агенту ФБР она сказала, что заметила фургон в 21.45, то в суде заявила, что это произошло в 21.30. За двадцать минут она еще могла бы проехать одиннадцать миль, но никак не за пять. Когда я спросил, знает ли она, что в этом случае ей пришлось бы ехать со скоростью 135 миль в час, она с кислым видом ответила:

— Нет.

Она не проверяла расстояние между этими точками и не смогла объяснить, зачем изменила время, первоначально сообщенное агенту ФБР.

Последним свидетелем, вызванным для опознания, был доктор Джозеф Фриман, по сравнению с которым миссис Киссел показалась нам сущим ангелом. Пользуясь языком драматургии, можно сказать, что его выступление было кульминационным моментом суда.

Доктор Фриман был плотный, круглолицый, лысоватый мужчина лет сорока пяти, весьма агрессивно настроенный. Он рассказал суду, что в тот вечер отправился из дома в Рэндольфе, штат Массачусетс, вместе с женой (теперь уже бывшей) и ее тринадцатилетним братом купить мороженого. Возвращаясь домой по шоссе № 128, Фриман на отходящей вправо дороге заметил почтовый фургон. Около него стоял мужчина в голубой рубашке с короткими рукавами. У него были темные, с сединой волосы, скуластое лицо, большой нос и выступающий вперед подбородок. Нос у этого человека, заявил Фриман, был точно такой, как у Джека Келли.

Тут судья Вызански спросил, есть ли еще у кого-нибудь из присутствующих похожий нос? Походив по залу, дантист выбрал одного из зрителей. Судья Вызански подозвал этого человека:

— Пожалуйста, подойдите и встаньте перед присяжными. Это небольшая плата за право быть зрителем.

Человек встал.

— Я ни в чем не виноват, — заявил он.

Позже Фриман поведал нам свою историю с опознанием. Через месяц после ограбления его жена позвонила почтовым властям. К ним домой явился инспектор Уолтер Зигмунт и допрашивал их в течение получаса. Фриманов больше не беспокоили до января 1965 года, когда к ним явились инспектора Файнерфрок и Саливен с двумя десятками фотографий и двумя кинопленками, цветной и черно-белой. И на фотографиях, и на кинопленках был, разумеется, Джон Келли. Фриман выбрал три фотографии, «в точности похожие» на того, кто стоял возле фургона. Он сказал, что человек на кинопленке тоже «в точности похож», но «есть и разница», и хорошо бы взглянуть на него живьем. 4 марта 1965 года инспектор Росс привел Фримана в один дом в Бостоне. Там он увидел Келли и уверенно опознал его. Сейчас, на суде, он тоже показал на Келли и заявил, что это тот самый человек.

— Теперь ваша очередь допрашивать, — сказал Эд мне.

Мы с Джо считали, что Фриман действительно проехал мимо фургона, но видел он Шену. Я уточнил, что именно Фриман делал в тот вечер и сколько длилась каждая остановка. Фактор времени играл существенную роль: если Фриман проезжал мимо фургона после 21.35, он должен был видеть Шену, который, по его собственным словам, в это время стоял возле машины. В разговоре с Зигмунтом Фриман сказал, что приехал домой (минутах в трех езды от того места) между 21.30 и 21.45. Теперь он утверждал — между 21.20 и 21.30.

При перекрестном допросе Фриман признал, что выехал из дому в 21.00, а вся поездка заняла около получаса.

— Почему же вы сказали от 21.20 до 21.30 вместо 21.30? — спросил я.

— Вы стараетесь с этим временем загнать меня в ловушку, — пожаловался он.

Через несколько вопросов его уклончивость и враждебность еще усилились.

— Вы стараетесь заставить меня ошибиться во времени, хотя, по-моему, все это вообще не имеет значения.

— Вам кажется, что временной фактор не имеет большого значения?

— Да.

— А мне этот вопрос кажется очень важным. Вы же тоже понимаете, что время вашего появления в том месте является решающим моментом, не правда ли?

— Я не смотрел на часы.

— Вы знаете, что время вашего появления является решающим моментом: да или нет?

— Я же сказал, что не следил по хронометру.

Судья:

— Нет-нет. Вам был задан вопрос: сознаете ли вы, что время вашего появления на месте преступления имеет решающее значение. Вы сознаете это?

— Сознаю.

— Сознаете ли вы, в частности, что если проехали мимо фургона после 21.35, все ваши наблюдения, возможно, не имеют никакого значения?

— Я не говорил, что проехал после 21.35.

Судья:

— Нет-нет. Вы не поняли смысла вопроса. Мистер Бейли спросил, отдаете ли вы себе отчет в том, что если вы вернулись домой после 21.35, то, с точки зрения мистера Бейли, ваши наблюдения не имеют значения.

— А я не говорю, что вернулся после 21.35.

Судья:

— Понятно, понятно. Прочтите, пожалуйста, свидетелю вопрос еще раз.

(Вопрос читают).

— Сознаю.

Фриман отрицал, что кто-либо объяснял ему решающую роль времени в этом деле. Мы коснулись того факта, что к почтовым властям обратилась его жена, и он признал, что идея выступить в качестве свидетеля принадлежала не ему.