Зарубежная политическая лингвистика - [27]

и подчиненных им lowe men, проявляется в визуальной выделенности первых по отношению к последним. Как отмечает Т. Гивон, «в парных антонимичных прилагательных, обозначающих в основном размер, протяженность, высоту, структуру, громкость, яркость, скорость, вес и пр., прилагательное с положительным смыслом передает как значение обладания качеством (т. е. положительный экстремум), так и родовое значение самого качества (т. е. немаркированный член). Это происходит по той причине, что положительный экстремум обладает большей перцептивной выделенностью» [Givon 1989: 161] (акцент на первом из них). Визуализации образа метафоры способствует графический и фонетический контраст между однословным heiemen и двухсловным lowe men с соответствующей интонацией. Обусловленный сменой власти в результате победы 1066 года переход от heiemen к nobles в точности отображает процесс вытеснения понятия особа понятием деятеля при смене власти в 1917 г.

КитайскоеJieji. Когда к концу XIX в. китайские мыслители задумались над политической реформой династии Qing (Цинь), они заимствовали у своих японских предшественников (которые использовали китайские иероглифы типа kanji в японской письменности) практику перевода марксистского понятия «социальный класс», традиционно-изображаемого парой иероглифов, транслитерируемой по-латински как jieji. В этих иероглифах снова видна фигуро-фоновая метафора, найденная в парах особа – соборность и знать – коммонер. Традиционно jieji означало «чин шелка» и метонимически ассоциировалось с иерархией китайских правителей, которые получали жалование в виде шелковой ткани разного качества. С приходом династии Цинь термин вышел из употребления. Как отдельные иероглифы jie значит «ступеньки лестницы» – или шире – «лестница», а ji значит «шелковая ткань», т. е. вообще «ткань».

И графически, и на понятийном уровне jieji как метафорическое представление о политической власти выражает зрительный опыт. С одной стороны, лестница и сотканная из нитей ткань имеют одинаковую структуру: обе образованы вертикальными и горизонтальными элементами, пересекающимися под прямым углом. В то же время лестницу можно использовать по назначению лишь при видимых промежутках между ее составляющими, их «разделенности». С тканью – все наоборот: она пригодна, только если нити неразличимы, так как плотно прижаты друг к другу, иначе, получилась бы сеть, лишенная свойств ткани. Графически традиционное и современное рукописное написание jieji отражают концептуально соотнесенные визуальные символы. Формально левая сторона китайского иероглифа в большинстве случаев содержит семантическую подсказку, а правая – намек на звуковое выражение [Unger 1996: 46–47]. Семантическая составляющая jie (читается «фу» и переводится как «холм») часто встречается в словах со значением «возвышение» и в семантически близких им. Начальный элемент иероглифа напоминает английскую прописную букву B (русская В), крайняя левая вертикаль которой удлинена книзу. При взгляде правее перед глазами возникает параллелограмм, состоящий из двух продолговатых и трех коротких штрихов, расположенных под таким углом, что, по крайней мере, западному глазу они напоминают изображение лестницы в перспективе. Смысловая и звуковая составляющие иероглифа ji рисуют очертания складок ткани. В рукописном же исполнении jie и ji изображаются с изогнутыми вертикальными линиями, но горизонтальные штрихи jie более отстоят друг от друга и визуально более четкие, чем соответствующие штрихи ji. В результате этого, образ jie выше, чем образ ji. Что примечательно, вышеупомянутое различие отражено даже в транслитерации pinyin, так как в jie на один буквенный знак больше, чем в ji. (Благодарю своего студента Банг Жоу за написание этого слова и за исследование его исходного определения в китайских источниках, мне недоступных по причине незнания языка.)

При переводе марксистского понятия «социальный класс» как jieji в экстралингвистическом контексте китайский эквивалент приобретает значение, тождественное паре noble – commoner. Контекст этот практически отсутствовал в Китае даже в конце XIX века. Вместо социальных классов общество все еще традиционнo делилось на shi («люди образованные») и simin («обыватели»). Это противопоставление не учитывало крестьян, составлявших большую часть населения Китая. Кстати, это характерно и для оппозиции noble – commoner. Соотнесенное с социальным классом jieji означало осуществление политической власти маленькой по численности правящей элитой. Так же как в случае с парой noble – commoner, когда на смену династии Цинь пришла новая авторитарная республика, заново пришедший в обиход термин jieji заменил ранее существовавшие различия по высоте между shang и xia — «теми, кто выше» и «теми, кто ниже» [Judge 1996: 33].

Арабское«ru^cat-ra^ciyya». Как отмечает А. Аялон, «до XX века существовало одно арабское выражение, указывающее на политический статус управляемых: ra^ciyya, означающее стадо или стаю домашних животных» [Ayalon 1987: 44]. Соответственно, правителей называли ru^cat, «пастухами», так как в арабоговорящем мире под стадом обычно имелось в виду стадо овец. Фигура пастуха выделялась на фоне практически не отличимых друг от друга животных. Его вертикальный торс контрастировал с горизонтальными туловищами овец, тем самым возвышая его. С ослаблением турецкого господства возникла новая метафора, служащая для представления местной власти: