Зарубежная любовная лирика - [4]

Во мгле садов, где шепчутся фонтаны, —

Ничто не тронет сердца моего.

Все погребло с собой мое светило,

Что сердцу было зеркалом всего.

Жизнь однозвучна. Зрелище уныло.

Лишь в смерти вновь увижу то, чего

Мне лучше б никогда не видеть было.

CCCXV

Преполовилась жизнь. Огней немного

Еще под пеплом тлело. Нетяжел

Был жар полудней. Перед тем как в дол

Стремглав упасть, тропа стлалась отлого.

Утишилась сердечная тревога,

Страстей угомонился произвол,

И стал согласьем прежних чувств раскол.

Глядела не пугливо и не строго

Мне в очи милая. Была пора,

Когда сдружиться с чистотой достоин

Амур, и целомудренна игра

Двух любящих, и разговор спокоен.

Я счастлив был… Но на пути добра

Нам смерть предстала, как в железе воин.

CCCXXXVI

Я мыслию лелею непрестанной

Ее, чью тень отнять бессильна Лета,

И вижу вновь ее в красе расцвета,

Родной звезды восходом осиянной.

Как в первый день, душою обаянной

Ловлю в чертах застенчивость привета.

«Она жива, – кричу, – как в оны лета!»

И дара слов молю из уст желанной.

Порой молчит, порою… Сердцу дорог

Такой восторг!.. А после, как от хмеля

Очнувшийся, скажу: «Знай, обманула

Тебя мечта! В тысяча триста сорок

Осьмом году, в час первый, в день апреля

Шестый – меж нас блаженная уснула».

CCCLVI

Когда она почила в Боге, встретил

Лик ангелов и душ блаженных лик

Идущую в небесный Град; и клик

Ликующий желанную приветил.

И каждый дух красу ее приметил

И вопрошал, дивясь: «Ужель то лик

Паломницы земной? Как блеск велик

Ее венца! Как лен одежды светел!..»

Обретшая одну из лучших доль,

С гостиницей расставшаяся бренной,

Оглянется порою на юдоль —

И, мнится, ждет меня в приют священный.

За ней стремлю всю мысль, всю мощь,

всю боль…

«Спеши!» – торопит шепот сокровенный.

«Промчались дни мои, как бы оленей…»

Промчались дни мои, как бы оленей

Косящий бег. Срок счастья был короче,

Чем взмах ресницы. Из последней мочи

Я в горсть зажал лишь пепел наслаждений.

По милости надменных обольщений

Ночует сердце в склепе темной ночи,

К земле бескостной жмется, средостений

Знакомых ищет – сладостных сплетений…

Но то, что в ней едва существовало,

Днесь, вырвавшись наверх, в очах лазури

Пленять и ранить может, как бывало,

И я догадываюсь, брови хмуря,

Как хороша, к какой толпе пристала,

Как там клубится легких складок буря.

«Когда уснет земля и жар отпышет…»

Когда уснет земля и жар отпышет

И на душе зверей покой лебяжий,

Ходит по кругу ночь с горящей пряжей,

И мощь воды морской зефир колышет.

Чую, горю, рвусь, плачу – и не слышит —

В неудержимой близости все та же —

Целую ночь, целую ночь на страже, —

И вся, как есть, далеким счастьем дышит.

Хоть ключ один – вода разноречива —

Полужестка, полусладка – ужели

Одна и та же милая двулична?

Тысячу раз на дню себе на диво

Я должен умереть – на самом деле —

Я воскресаю так же сверхобычно.

Торквато Тассо (1544–1595)

К Лукреции, герцогине Урбино

Ты в юности казалась нежной розой,

Что, лепестков лучам не открывая,

За зеленью стыдливо, молодая,

Еще таит мечты любви и слезы.

Иль может, ты (не с миром нашей прозы

Тебя равнять) была зарею рая,

Что, тени гор и поле озаряя,

На небесах полна невинной грезы.

Но для тебя года прошли неслышно,

И молодость в своем уборе пышном

Сравнится ли с твоею красотою?

Так и цветок душистее раскрытый,

И в полдень так лучи с небес разлиты

Роскошнее, чем утренней зарею.

Франция

Эварист Парни (1753–1814)

Источник

Буря умолкла, и в ясной лазури

Солнце явилось на западе нам;

Мутный источник, след яростной бури,

С ревом и с шумом бежит по полям!

Зафна! Приближься: для девы невинной

Пальмы под тенью здесь роза цветет;

Падая с камня, источник пустынный

С ревом и с пеной сквозь дебри течет!

Дебри ты, Зафна, собой озарила!

Сладко с тобою в пустынных краях!

Песни любови ты мне повторила;

Ветер унес их на тихих крылах!

Голос твой, Зафна, как утра дыханье,

Сладостно шепчет, несясь по цветам.

Тише, источник! Прерви волнованье,

С ревом и с пеной стремясь по полям!

Голос твой, Зафна, в душе отозвался;

Вижу улыбку и радость в очах!..

Дева любви! – я к тебе прикасался,

С медом пил розы на влажных устах!

Зафна краснеет?.. О друг мой невинный,

Тихо прижмися устами к устам!..

Будь же ты скромен, источник пустынный,

С ревом и с шумом стремясь по полям!

Чувствую персей твоих волнованье,

Сердца биенье и слезы в очах;

Сладостно девы стыдливой роптанье!

Зафна, о Зафна!.. смотри… там, в водах,

Быстро несется цветок розмаринный;

Воды умчались – цветочка уж нет!

Время быстрее, чем ток сей пустынный,

С ревом который сквозь дебри течет!

Время погубит и прелесть и младость!..

Ты улыбнулась, о дева любви!

Чувствуешь в сердце томленье и сладость,

Сильны восторги и пламень в крови!..

Зафна, о Зафна! – там голубь невинный

С страстной подругой завидуют нам…

Вздохи любови – источник пустынный

С ревом и с шумом умчит по полям!

Андре Шенье (1762–1794)

«Я был еще дитя; она уже прекрасна…»

Я был еще дитя; она уже прекрасна…

Как часто, помню я, с своей улыбкой ясной

Она меня звала! Играя с ней, резвясь,

Младенческой рукой запутывал не раз

Я локоны ее. Персты мои скользили

По груди, по челу, меж пышных роз

и лилий…

Но чаще посреди поклонников своих,

Надменная, меня ласкала, а на них

Лукаво-нежный взор подняв как бы случайно,

Дарила поцелуй, с насмешливостью тайной,