Зарубежная любовная лирика - [10]

любимой,

Все, верность сохранив свободе и любви.

Я на тебя взирал в морях, когда о скалы

Ударился корабль в хаосе бурных волн,

И я молил тебя, чтоб ты мне доверяла;

Гробница – грудь моя, рука – спасенья челн.

Я взор мой устремлял в больной и мутный

взор твой,

И ложе уступил, и, бденьем истомлен,

Прильнув к ногам, готов земле отдаться

мертвой,

Когда б ты перешла так рано в смертный сон.

Землетрясенье шло и стены сотрясало,

И все, как от вина, качалось предо мной.

Кого я так искал среди пустого зала?

Тебя. Кому спасал я жизнь? Тебе одной.

И судорожный вздох спирало мне страданье,

Уж погасала мысль, уже язык немел,

Тебе, тебе даря – последнее дыханье,

Ах, чаще, чем должно, мой дух к тебе летел.

О, многое прошло; но ты не полюбила,

Ты не полюбишь, нет! Всегда вольна любовь.

Яне виню тебя, но мне судьба судила —

Преступно, без надежд, – любить все

вновь и вновь.

Германия

Иоганн Вольфганг Гете (1749–1832)

Новая любовь. Новая жизнь

Сердце, сердце, что такое?

Что смутило жизнь твою?

Что-то странное, чужое, —

Я тебя не узнаю!

Все прошло, что ты любило,

Все, о чем ты так грустило,

Труд и отдых, – все прошло.

До чего уже дошло!

Иль тебя цветком росистым

Эта девственность чела,

Взором кротким, нежно-чистым

Своевольно увлекла?

Вдруг хочу от ней укрыться,

Встрепенуться, удалиться,

Но мой путь еще скорей

Вновь – увы! – приводит к ней!

И меня на нити тонкой,

Безнаказанно шутя,

Своенравною ручонкой

Держит девочка-дитя.

Красоты волшебной сила

Круг заветный очертила.

Что за странность – как во сне!

О любовь, дай волю мне!

Самообольщение

Соседкин занавес в окне

Волнуется опять.

Знать, хочет заглянуть ко мне

И дома ль я – узнать.

И точно ль гнев ревнивый свой,

Что целый день таю,

Я оскорбленною душой

Навеки сохраню?

Но нет! ребенок милый мой

Не думает о том, —

Я вижу, ветер заревой

Играет полотном.

Прекрасасная ночь

Вот с избушкой я прощаюсь,

Где любовь моя живет,

И бесшумно пробираюсь

Под лесной полночный свод.

Лунный луч, дробясь, мерцает

Меж дубами по кустам,

И береза воссылает

К небу сладкий фимиам.

Как живительна прохлада

Этой ночи здесь, в тиши!

Как целебна тут отрада

Человеческой души!

Эта ночь томит, врачуя,

Но и тысяч равных ей

Не сменяю на одну я

Милой девушки моей.

«Нет, только тот, кто знал…»

Нет, только тот, кто знал

Свиданья жажду,

Поймет, как я страдал

И как я стражду.

Гляжу я вдаль… нет сил —

Тускнеет око…

Ах, кто меня любил

И знал, – далеко!

Вся грудь горит… Кто знал

Свиданья жажду,

Поймет, как я страдал

И как я стражду.

Из «Эгмонта»

Радость и горе в живом упоенье,

Думы и сердце в вечном волненье,

В небе ликуя, томясь на земли,

Страстно ликующей,

Страстно тоскующей

Жизни блаженство в одной лишь любви…

Фридрих Рюккерт (1788–1866)

«Если ты меня разлюбишь…»

Если ты меня разлюбишь,

Не могу я разлюбить;

Хоть другого ты полюбишь,

Буду все тебя любить;

Не в моей лишь будет власти,

За взаимность вашей страсти,

И его мне полюбить.

«Как мне решить, о друг прелестный…»

Как мне решить, о друг прелестный,

Кто властью больше: я иль ты?

Свободных песен круг небесный

Не больше царства красоты.

Два рая: ты – в моем царица,

А мне – в твоем царить дано.

Один другому лишь граница,

И оба вместе лишь одно.

Там, где любовь твоя невластна,

Восходит песни блеск моей;

Куда душа ни взглянет страстно,

Разверсто небо перед ней.

«И улыбки, и угрозы…»

И улыбки, и угрозы

Мне твои – все образ розы;

Улыбнешься ли сквозь слезы,

Ранний цвет я вижу розы,

А пойдут твои угрозы,

Вспомню розы я занозы;

И улыбки, и угрозы

Мне твои – все образ розы.

«Не хочу морозной я…»

Не хочу морозной я

Вечности,

А хочу бесслезной я

Младости,

С огненным желанием,

Полной упованием

Радости.

Не лавровой веткою

Я пленен,

Миртовой беседкою

Окружен;

Пусть бы ненавистную

Ветку кипарисную

Ждал мой сон.

Генрих Гейне (1797–1856)

Мне снилась царевна

Мне снилась царевна в затишье лесном,

Безмолвная ночь расстилалась;

И влажным и бледным царевна лицом

Так нежно ко мне прижималась.

«Пускай не боится твой старый отец:

О троне его не мечтаю,

Не нужен мне царский алмазный венец;

Тебя я люблю и желаю».

«Твоей мне не быть: я бессильная тень, —

С тоской мне она говорила, —

Для ласки минутной, лишь скроется день,

Меня выпускает могила».

Счастье и несчастье

Счастье деве подобно пугливой:

Не умеет любить и любима,

Прядь откинув со лба торопливо,

Прикоснется губами, и мимо.

А несчастье – вдова и сжимает

Вас в объятиях с долгим лобзаньем,

А больны вы, перчатки снимает

И к постели садится с вязаньем.

«На севере диком стоит одиноко…»

На севере диком стоит одиноко

На голой вершине сосна

И дремлет качаясь, и снегом сыпучим

Одета как ризой она.

И снится ей все, что в пустыне далекой —

В том крае, где солнца восход,

Одна и грустна на утесе горючем

Прекрасная пальма растет.

«Страдаешь ты, и молкнет ропот мой…»

Страдаешь ты, и молкнет ропот мой[3];

Любовь моя, нам поровну страдать!..

Пока вся жизнь замрет в груди больной

Дитя мое, нам поровну страдать!

Пусть прям и смел блестит огнем твой взор,

Насмешки вьется по устам змея,

И рвется грудь так гордо на простор,

Страдаешь ты, и столько же, как я.

В очах слеза прокрадется порой,

Дано тоске улыбку обличать,

И грудь твоя не сдавит язвы злой…

Любовь моя, нам поровну страдать.

«Они меня истерзали…»

Они меня истерзали

И сделали смерти бледней, —

Одни – своею любовью,