Зарой меня глубже. Такая богатая, такая красивая и такая мертвая. Представление окончено - [17]

Мне пришлось выдержать шквал вопросов о Флойде Дилоне, двоих истцах и таинственным образом исчезнувшем с места происшествия свидетеле.

Дульси серьезно заявила:

— Виновна, должно быть, племянница, Карен Перно. У нее самый серьезный мотив — убрать Вирну как свидетеля.

— Люди из отдела убийств рассматривают этот вариант, — сухо заметил я.

— Не следует быть слишком опрометчивыми, — добавила она. — Может, это сделал кто-то другой, кто хотел, чтобы она получила деньги.

— Убийца, — сказал я, — очень находчив — воспользовался делом о разводе, чтобы все запутать.

Дульси многозначительно покачала головой:

— Убийцы никогда не бывают находчивыми. Его обязательно поймают. При наличии токсикологов, спектрометров и сывороток правды вроде скополамина у среднестатистического преступника нет ни единого шанса.

Мы изумленно на нее уставились, а Боб беспомощно пробормотал:

— Будь я проклят!

Она рассмеялась:

— Да не смущайся ты так. Это совсем не странно. Я как-то слушала курс по криминологии, и мне нравятся детективы, особенно если мои мозги работают против преступника. Это очень возбуждает, — она откинулась назад и решительно добавила: — Есть только один способ успешно совершить убийство.

— Да? — спросил я. — Какой?

На губах ее играла озорная улыбка.

— Это довольно просто, и не требует особых ухищрений. Убийца должен действовать в одиночку. Сначала находишь выброшенный пистолет, предпочтительно — в мусорном ящике, потом темной ночью поджидаешь в темной аллее совершенно незнакомого человека. Стреляешь в него, аккуратно стираешь отпечатки пальцев, топишь пистолет в реке и отправляешься в поездку по Южной Америке. Никаких отпечатков, никаких улик, никакого орудия убийства и, самое главное — никаких мотивов.

Боб продолжал моргать. Я заметил:

— Вне всякого сомнения, это так. Но многие убийства остаются нераскрытыми.

Она грациозно повела плечиками:

— Удача. Грубая ошибка следствия.

— Мы можем провести так время до рассвета, — сказал я, но мозги мои уже ссохлись. — Берите свою шляпку, и я провожу вас домой.

Она тихо и покорно вздохнула:

— Ну почему у адвокатов такие дурные манеры? Да, как всегда — до завтра.

Мы оставили храпящего Боба на диване с пустой бутылкой в руке, а сами вышли на улицу. Такая чудесная, бодрящая, прозрачная ночь, и силуэты домов театральной декорацией высятся на фоне темно-синего неба…

Дульси вскинула к небу глаза:

— Как много звезд. Может, пройдемся, Скотт?

— Сейчас не могу, не сегодня.

Мимо проехал одинокий таксист и с надеждой притормозил. Я махнул ему, мы забрались внутрь и не спеша поехали через парк. Случайные блики света скользили по ее лицу, вспыхивали на медных волосах. Я накрыл ее руку ладонью, и мы очень странно молчали. Я лишился дара речи, хотел схватить ее в объятия, но сидел истуканом. Вот так бывает, когда от девушки действительно бросает в дрожь.

Она повернулась ко мне и быстро произнесла:

— Я думаю, лучше поцелуй меня, Скотт.

Такая неожиданность меня испугала. Она сидела ко мне лицом с приоткрытыми губами, а темные глаза раскрылись так широко, что я почти в них утонул. Я чувствовал себя очень неуверенно. А потом она оказалась у меня в объятиях, и мы целовались. И это не было случайным мимолетным происшествием. Со мной временами такое случается, но в этот раз все было иначе.

Потом мы разъединили губы, и она, запыхавшись, рассмеялась:

— Хватит состязаться. Что ты чувствуешь, Скотт?

— Слабость, — ответил я. — Слабость, но мне намного лучше. До этого я думал, что угодил в пропеллер В-29. Где ты скрывалась всю мою жизнь?

— Средний Запад, Чикаго.

— На сколько ты останешься?

— Может случиться, что я никогда не уеду.

— Я тебя завтра увижу?

— Да.

— А послезавтра?

— Да.

Я с трудом проглотил ком в горле.

— Послушай, Дульси, кажется, я сошел с ума, настолько перевернулась моя жизнь. Я всегда думал, что когда это случится, у меня много чего будет сказать, а сейчас я не могу выдавить ни слова. Мне хочется залезть на крышу и орать. Я смертельно устал, но кажется, я до луны допрыгну.

Она уютно прислонилась ко мне:

— Ты все уже сказал, милый. Я поняла.

Мы снова замолчали. Когда такси добралось к дому Вивиан на Парк-авеню, я проводил ее до двери, поцеловал и пожелал спокойной ночи.

— До завтра, — сказал она. — Спокойной ночи, дорогой.

Вот так все случилось. У меня появилась девушка. Я выбрался оттуда, добрался до дому и провалился в сон на пухлых облаках.

Глава девятая

Когда я наконец показался в офисе, был уже почти полдень. Кэссиди приветствовала меня тем, что ткнула в стопку газет на моем столе. Кэссиди — особа решительная, ей под сорок, и она очень квалифицированна. Она хранит в памяти любой юридический документ от простого вызова в суд до постановления высшей судебной инстанции.

— Значит, ты вернулся, — сказала она. — Добро пожаловать домой. Мы становимся печально известными, если не сказать, знаменитыми.

Мне пришлось рассказать ей историю от начала до конца.

— Ну и времечко у меня тут было, — пожаловалась она. — Репортеры. Сотни репортеров. В покое оставить не могут.

И широко улыбнулась.

— Случилась странная вещь. Просто дар Господен. Из рая спустился ангел, оценил ситуацию и сманил их всех вниз в бар обещанием сенсационных откровений.