Зарницы над полигоном - [17]

— А спать не хочется?

— Не-ет! Я привыкший. Бывало, в колхозе ездишь, ездишь. А полежишь чуток, услышишь — девчата запели, и сон как рукой сняло. Тут тоже интересно. Диву даешься!

— А ну-ка, подстыкуйте контрольный штекер, — сказал лейтенант, не отрываясь от аппаратуры.

— Кто, я? — удивился Гаврилов.

— Вы, кому же еще?

Гаврилов сначала растерялся, а потом приободрился и даже усмехнулся в душе над Дехтяревым. Тот никогда не допускал Гаврилова к приборам, только на словах учил. Однажды, правда, тоже дал штекер и сразу же закричал: «Ты, что, ослеп, Гаврилов? Не видишь, куда суешь? Прислали на мою шею. Бери тряпку да пыль вытирай. Я сам год целый этим занимался. Соня…» Но то был Дехтярев — старший расчета, а тут лейтенант…

Гаврилов присел на карточки так же, как это делал Дехтярев. Взвесил в руках тяжелый штекер, взглянул в него: штырьков уйма. И примерился, чтобы вогнать до щелчка. Правую руку отвел назад и, крякнув, толкнул штекер ладонью.

«Ишь ты, капризничает, — подумал Гаврилов. — Еще разок нажму».

Но и на этот раз штекер не поддался. Гаврилову стало не по себе, даже уши загорелись. У каждого человека свои особенности: у одного, например, в подобных случаях щеки пылают, а у Гаврилова вот уши горят. Он посмотрел в сторону лейтенанта, но тот был занят.

«Того быть не может, — подумал Гаврилов. — Такую ерунду и не вставлю. Хорошо, хоть Олег Петрович не видит».

Гаврилов повернулся спиной к Лигистанову, увлекшемуся своей работой.

— Скоро, Гаврилов?

— Сейчас, товарищ лейтенант, — отозвался Гаврилов нарочито бодрым голосом. На душе у него скребли кошки.

Вставить штекер трудно. Не думайте, что механизм с сотней контактов, да еще на пружине, сразу подчинится вам. Для этого надо иметь и опыт, и сноровку. У Гаврилова не было ни того, ни другого. И теперь он не знал, что делать. Пот катился со лба, а руки устали от напряжения. От долгого сидения на карточках онемели ноги.

Досада и обида душили Гаврилова. Он собрал последние силы и сделал решительный толчок, но штекер опять ткнулся во что-то твердое и отошел вниз. Солдат от обиды на себя вдруг вскочил и выбежал в коридор.

— Гаврилов, где вы? — услышал он голос лейтенанта. — Гаврилов!

Гаврилов стоял, прислонившись к холодной стене. Он слышал, как лейтенант потянул кабели, как в тишине раздался тот самый щелчок штекера, который был нужен Гаврилову. Солдат заправил тужурку, напился воды из крана и как ни в чем не бывало вышел к лейтенанту.

— Вы что, пить-захотели? — спросил Лигистанов.

— Да там, — ответил Гаврилов неопределенно и поспешил отвернуться: он боялся встретиться взглядом с лейтенантом.

— Ну, а теперь уберем все — и домой. Совесть у нас спокойна, — поднялся Лигистанов и с наслаждением потянулся, раскинув руки в стороны.

Осенний день только начинался. Судя по чистому небу да безветрию, он предвещал быть тихим, солнечным, теплым. Лес полыхал всеми красками. Желтела береза, а рядом стояла старая ель, темная, точно цыганка в широкой юбке. Кусты бузины горели ярче костра, а осины давным-давно растрясли листву и теперь стояли голые, серые.

Гаврилов несколько раз пытался заговорить с лейтенантом и наконец, поравнявшись с ним, сказал:

— Хитро все же, товарищ лейтенант, получается. Хитро. Сюда шел одним человеком, отсюда — другим. Ох, а что раньше со мной было! Взгляну, бывало, на ракету, а у самого мурашки по спине посыпятся. Попробовал я кое-что понять, а потом вижу — не получается, и рукой махнул, И Дехтярев на мне крест поставил… А вы быстро неполадку-то нашли. И мне интересно почему-то было. Интересно, да и все!

Они дошли до городка и разошлись в разные стороны. Лейтенант пожал руку своему напарнику и зашагал к дому. Поселок еще спал. Спала и Наташа. Лигистанов тихонько забрался под хрустящие простыни и взял книгу. Он знал, что не уснет, пока не согреются ноги.

НА ПЕРВОМ ГОДУ

1.

— Бей, бей левой! — кричали солдаты, сидевшие на скамейках вокруг боксерского ринга. Бой вели рядовой Карпов, прослуживший всего лишь неделю, и его командир отделения сержант Шишмарев.

Карпов был высокий и длиннорукий боксер, он все время легко и быстро перемещался по рингу, делал обманные движения головой, корпусом и наносил точные удары сержанту. Это раздражало болельщиков. Шишмарев чемпион части. Но что с ним? Он, собравшись весь и укрывшись перчатками, медленно передвигался по рингу, наступал на Карпова, но удары не достигали цели. Все ждали третьего раунда. И точно: Шишмарев пошел в атаку. Вот-вот, казалось, он нанесет свой излюбленный удар левой, и Карпов — в нокауте. Развязка, однако, наступила для всех неожиданно. Сержант Шишмарев, и это видели все, выбросил наконец левую руку, раскрылся, и тут же Карпов ударил снизу, сержант покачнулся, опустил руки, попятился к канатам, и — судья открыл счет. Стихли болельщики. Шишмарев стоял в углу ринга и мотал на короткой и сильной шее русой головой.

Вот он увидел судью, Карпова и опять пошел в бой, но боксировал вяло, кое-как, лишь бы продержаться до гонга. Карпов тоже не шел на обострение.

В подразделение Карпов вернулся чемпионом части, сдал каптенармусу перчатки, вымылся в душе и с хорошим после боя настроением вышел на веранду. Солдаты, не обращая на него внимания, продолжали обсуждать между собой события на ринге.