Зарисовки ночной жизни - [61]

— Ну что ж… — проговорила госпожа Со.

— Если бы знала, что туда соберемся, не стала бы отправлять машину, — посетовала госпожа Ли.

— Я извиняюсь… — со слегка зардевшимся лицом осторожно вмешался сын Чан Мину. — У меня встреча на шесть назначена…

— Свидание, поди… — впервые обратилась госпожа Со к юноше.

— Нет.

— А что же тогда? — спросила госпожа Со, словно бы ей обязательно надо было услышать ответ.

— Дорогуша! Что ты ставишь в неудобное положение молодого человека? — с усмешкой поддела подругу госпожа Ли.

— Нет, ничего особенного, просто я подрабатываю репетиторством, — пояснил юноша.

Обеих особ такой ответ смутил, но они быстро стерли с лиц недоумевающее выражение.

— Трудно, поди, приходится без отца… — участливо спросила госпожа Ли.

— Я думаю, очень даже неплохо, что отец рано ушел из жизни. Стало намного легче жить, — будто отшучиваясь, проговорил юноша.

— Вы пообедали? — поинтересовалась госпожа Со у юноши.

— Да, спасибо, — проговорил молодой человек и потряс сумкой, из которой донеслось побрякивание пустой коробки от обеда. Увидя это, госпожа Со еще больше обрадовалась, когда поймала себя на том, что этот юноша даже характером походил на отца. Чан Мину, хотя и был сыном богача, терпеть не мог толстосумов…

Одновременно госпожа Со краем глаза заметила недовольную гримасу госпожи Ли Окгён, слушающей их диалог об обеде.

— Как насчет того, чтобы посидеть на крыше ресторана «Пандо-отель»[44]? — предложила она.

В действительности ее тон говорил не о том, что ей нужно их одобрение, в голосе прозвучало, что она уже все решила и следует беспрекословно идти за ней.

И так как госпожа Ли зашагала первой, им ничего не оставалось, как последовать ее примеру.

Все трое не проронили ни слова до тех пор, пока не оказались за столиком в ресторане, из окон которого Сеульская площадь была видна как на ладони. Пока они шли до ресторана, юноша по очереди поддерживал под руку то госпожу Ли, то госпожу Со, когда надо было переходить через дорогу. И каждый раз та, что оказывалась без кавалера, завидовала той, которой повезло больше. Обеим хотелось, чтобы молодой человек держал под руку только ее одну.

— Что будете кушать? — спросила госпожа Ли у юноши, когда к ним подошел официант.

— Что-то даже и не знаю… я в таком месте впервые… — со смущенной улыбкой ответил юноша.

— А давай выпьем чего-нибудь? — на этот раз госпожа Ли обратилась к подруге.

— Может, пива?

— Я лучше лимонаду… — скромно проговорила госпожа Со.

— Что так несерьезно?! — съехидничала госпожа Ли, а затем спросила у их спутника: — Вы хотите пива?

— Ну что ж, хорошо! Только немного, а то не смогу детей учить…

— Две бутылки пива и бутылку лимонада! — веселым и властным тоном обратилась госпожа Ли к официанту.

Все трое довольно долго сидели в полном молчании, от нечего делать разглаживая ладонями складки на скатерти, пока молодой человек наконец не догадался, что именно он, по-видимому, должен начать разговор, и не нарушил молчание:

— Я так понял, отец еще тот донжуан был?

Обе женщины, расплывшись в улыбках, в которых читалось «Да неужто?», посмотрели на юношу. А он в ответ только продолжал улыбаться.

— У вас есть девушка? — спросила госпожа Ли.

— Ой, наверняка есть, как же не быть! — встряла госпожа Со.

Парень, искоса поглядев на госпожу Со, только улыбнулся. И той вдруг показалось, что юноша больше симпатизирует именно ей, чем ее подруге. Словно как тогда, в прошлом Чан Мину больше нравилась она, чем Ли Окгён. Поэтому госпожа Со перехватила инициативу в беседе.

Как и тогда, двадцать лет назад, в лесу на горе Намсан, в окрестностях японского святилища она поддержала в разговоре Чан Мину, вступившегося за бедного и скромного товарища, так и сейчас она заговорила тоном, обличающим нынешних жителей Сеула в желании пошиковать и пофорсить, затрагивая темы, почерпнутые из газет, о социальных пороках общества. От нее не ускользнуло то, с каким насмешливым видом, говорящим: «Ну ты посмотри-ка на нее! Сейчас просто со смеху помру!» — косится на нее подруга. Однако ее это не слишком задевало благодаря поддакиванию молодого собеседника, который постоянно кивал головой в такт ее словам и помогал подобрать слова, когда она не могла найти нужного выражения, уточняя: «Вы имеете в виду то-то и то-то…»

И даже когда госпожа Ли Окгён с непритворным ехидством произнесла: «Вам бы, мисс Со Мёнджу, свою кандидатуру в члены парламента выдвинуть не помешало!» — госпожа Со никак не отреагировала, так как в это время с головой окунулась в минувшие времена, думая о том, насколько сильно она любила Чан Мину и что это был роман, вспоминать о котором не зазорно… Ее сердце было переполнено восторгом, что вот здесь и сейчас она слышит его голос, и его лицо совсем даже не изменилось, и она словно вернулась в прошлое, на двадцать лет назад…

И как раз тогда, когда госпожа Ли отлучилась, чтобы сходить в туалет, госпожа Со, оставшись с юношей наедине, непременно хотела ему сказать о том, что хочет оказать ему хоть какую-то поддержку. И с тревогой в сердце от того, что подруга очень скоро вернется, она усиленно размышляла, чем и как она может помочь. В свое время она поддерживала Чан Мину, как могла, находясь с ним рядом и утопая в его объятиях… когда-то давно… а теперь это невозможно. Но что же, что же сделать? Как же быть?.. Мысли бесперебойно менялись в ее голове.