Запятнанный Даль - [5]
«Лютостанский был бы, конечно, прав, если бы подобный закон существовал на деле, а не был им выдуман», — замечает Хвольсон, но в действительности 10-й параграф «Привилегии» Болеслава-Казимира гласил: «Если христианин убивает еврея, то он подвергается заслуженному наказанию и конфискации всего движимого и недвижимого имущества».[15] Никакого упоминания о детях здесь нет. Пунктуальный ученый указывает, где, когда и сколько раз публиковалась эта «Привилегия», затем продолжает: «Если же он [Лютостанский] имеет в виду статус Витольда[16] (который он, вследствие незнакомства с подлинными источниками, смешивает со статусом Болеслава), то в этом статусе параграф 10 гласит: «не дозволяется красть детей у евреев»».[17] Такой законодательный акт был необходим ввиду того, что похищение еврейских детей с целью обращения их в христианство считалось богоугодным делом и поощрялось некоторыми церковниками.
Другие примеры, приводимые Хвольсоном, еще ярче демонстрируют уровень познаний обоих разоблачителей «тайны крови» — Скрипицына и Лютостанского, из коих я воспроизведу только один.
Хвольсон «на удачу» приводит цитату, находящуюся в книге Лютостанского на стр. 87, а в перепечатанных «Гражданином» «Сведениях» Скрипицына на стр. 488:
«Через несколько десятилетий после распятия Спасителя иудеи, увидев с ужасом, что вера Христова начала сильно распространяться, обратились к старейшему талмудисту, иерусалимскому раввину Раваше, который нашел средство против угрожающей им опасности в еврейской книге Рамбам, где сказано: «всякая зловредная вещь не иначе может быть уничтожена, как через сочувственное приложение другой вещи того же рода». В доказательство сего «книга Рамбам» рассказывает, что после убиения пророка Захарии в храме, кровь кипела на этом месте и ничем не могла быть стерта. Князь Надузардан, увидав это, спросил о причине такого явления и, получив ответ, что это кровь закланных животных, приказал сделать при себе опыт, — будет ли кровь животных кипеть таким образом. Удостоверившись в обмане, он пыткой вынудил сознание первосвященников о убийстве Захария и, желая отомстить евреям за смерть пророка и успокоить кровь его, приказал зарезать на том же месте множество еврейских младенцев и, действительно, достиг своей цели».[18] Из этого Реваше заключил, что не иначе можно погасить пламя упорного размножения христиан, как собственною их кровью, через тайное жертвоприношение ненавистных младенцев».[19]
Эту развернутую цитату Д.А. Хвольсон сопроводил следующим саркастическим комментарием:
«Здесь что ни слово, то бессмыслица. Упоминаемый здесь «Раваше» (должно читать Рабб Аши) жил не в Иерусалиме, а в Суре на Евфрате, в южной Месопотамии. Он жил не несколько десятилетий после распятия Спасителя, но в начале V века по Р.Х. Книгу «Рамбам» Раваше не мог читать, потому что такая книга никогда не существовала и не могла существовать; «Рамбам» не есть заглавие книги, но сокращенное имя знаменитого еврейского ученого и философа XII века, именно Рабби Моисея Бен-Маймона (Маймонид): из заглавных букв его имени (Р.-М.-Б.-М.) образовалось имя Рамбам… Сочинений этого ученого, бывшего лейб-медиком Саладина и жившего в XII c [толетии] по Р.Х. не мог читать раввин, живший 700 лет до него».[20] Чтобы приблизить понимание этих нелепостей к русскому читателю, Хвольсон привел еще такую аналогию: «Представьте себе, что кто-нибудь написал бы историю России и русского народа, и в ней сказал бы, примерно, следующее: «Владимир Св., имевший местопребывание в Манчестере, заключил союз с Александром Македонским и императором Юстинианом, для завоевания Сахары, послал затем своего сына Ивана Грозного в Ташкент, откуда, при его помощи, изгнал Наполеона Бонапарта».[21]
Таков «научный» уровень той части трактата, в которой подводилась теоретическая база под утверждение, что убиение евреями христианских младенцев — это не миф, а реальность. Далее в хронологическом порядке перечисляются 134 случая обвинений евреев в ритуальных убийствах — без малейшей попытки проанализировать и оценить достоверность этих обвинений. И, наконец, автор особо останавливается на одном случае, которому отводит почти половину всего трактата. Это Велижское дело.
Поскольку оно сыграло первостепенную роль в возникновении «Розыскания» и занимает доминирующее место в его содержании, то я должен к нему вернуться.
После того, как генерал-губернатор князь Хованский утвердил решение следственной комиссии, признавшей более сорока евреев города Велижа и трех якобы обращенных в иудаизм христианок виновными в убийствах семерых детей и одной взрослой женщины и в употреблении их крови для религиозных целей, дело поступило в Правительствующий сенат, где приговор должен был быть утвержден, чтобы вступить в законную силу.
Но в Сенате вышла осечка. Необычное дело в нем разбирали почти столь же тщательно, как потом в Государственном Совете. Часть сенаторов согласилась с обвинительным заключением, но другие обнаружили в материалах дела грубые натяжки и несуразности. Более сорока человек предлагалось осудить по показаниям всего трех свидетелей, которые к тому же много лет путались, меняли свои версии происходившего, так что преступные действия, приписанные сначала одному еврею, позднее переадресовывались другому, затем принимались ими на себя, а затем картина преступления снова менялась. Некоторые сенаторы обратили внимание на то, что часть убийств, в которых обвинялись велижские евреи, вообще не подлежала судебному рассмотрению из-за истечения срока давности; в других случаях материалы дела не позволяли установить степень виновности каждого из обвиняемых, ибо неясно, кто убивал, кто собирал кровь, кто выносил тело, кто только присутствовал… 13 сенаторов в совместной петиции заявили, что показания трех «доказчиц» вообще не заслуживают доверия, так как они противоречат друг другу, самим себе и обстоятельствам дела.
