Запутанный след - [25]

- Хватит с тебя, и так несет, как из бочки. Да и говорить нам не о чем! - ответил Виктор, лихорадочно соображая, как бы избежать неприятного разговора.

- Брось ерепениться. Столько не видались, и выпить с другом не хочешь? Валюта есть, не волнуйся.- С хвастливым видом Сокольчик вытащил из кармана сторублевку.

Петровский ничего не сказал, только глянул на Федора да усмехнулся краешками губ. «А что если и в самом деле пойти? Поговорить все равно придется, иначе от него не отцепишься», -мелькнула мысль, и тут же Виктор принял решение.

- Хорошо. Подожди здесь, я сейчас.

Зашел в общежитие, взял пятьдесят рублей и вернулся.

К остановке трамвая шли молча, каждый был погружена свои думы, разговору мешала сразу установившаяся натянутость. Обоим стало ясно, что отношения уже не те, что раньше. Сокольчик хмурился, выжидал. Не такой представлялась ему эта встреча.

- Куда зайдем? - спросил Виктор.

Его спутник, уловив в вопросе беззаботные нотки, заметно оживился. Забегали глаза, на лице появилась улыбка.

- Давай в «башенку», а? Все-таки памятное место.

- Мне все равно,- машинально согласился Петровский, думая о своем.

В том, что Хрящ назвал ресторан, откуда начались его злоключения, Виктор видел даже что-то символическое. Там произошла их первая встреча, после которой скрестились и долгое время были одинаковы их судьбы. Оттуда и пойдут они дальше разными дорогами, если только Федор не послушается.

- Это ты молодец, что пошел на завод,- услышал Виктор голос Хряща.

- Иначе и быть не могло.

- Вот я и говорю: официальное положение, никаких придирок, - по-своему расценив ответ, продолжал Сокольчик,- теперь, брат, большие дела можно закручивать.

Виктор неопределенно махнул рукой:

- Об этом потом. Давай поднажмем - семерка идет.

К остановке подбежали, когда трамвай уже тронулся. Уцепившись за поручни, с трудом втиснулись в переполненный вагон. Федор сразу преобразился. Его зеленоватые глаза беспокойно забегали, прощупывая стоявших вокруг пассажиров. Брови плотно сошлись у переносицы, лицо приобрело то деланно-безразличное выражение, по которому нередко можно определить вора, идущего на «промысел».

- Щипнем,- прошипел он прямо в ухо Виктору, метнув хищный взгляд в сторону стоявшей впереди пожилой женщины с большой хозяйственной сумкой.

Не отвечая, Петровский схватил его за кисть руки и, бросив короткое «дурак», увлек к передней площадке.

- Руку пусти, черт! - выругался Хрящ.

Он сразу потерял интерес ко всему окружающему, лишь несколько раз пугливо оглянулся. Не заметив ничего подозрительного и опасного для себя, недоуменно прошептал:

- В чем дело?

Ответа не последовало.

- Свердлова, следующая - вокзал,- объявила кондуктор.

- Чего испугался, тихарей ведь не было видно? - раздраженно спросил Сокольчик, как только сошли на привокзальной площади. Ему все больше не нравилось поведение товарища. А тот усмехнулся и выразительно кивнул в сторону видневшейся вдали большой вывески «Ресторан Минск».

- Выпить ему не терпится,- буркнул Хрящ,- вот и прозевали.

- Не столько выпить, как поговорить хочу,- отрезал Виктор, глядя на него в упор.

Сокольчику не хотелось обострять и без того натянутые отношения.

- Ну да ладно,- примирительно произнес он.- Наше от нас не уйдет.

Массивная резная дверь распахнулась, впуская посетителей. В вестибюле пришлось задержаться: Федор тщательно поправлял прическу и долго крутился перед зеркалом.

- Мордашка вроде ничего, вот только под глазами набрякло.

- Пить надо меньше.

- Наряд не годится: брюки совсем обтрепались,- пропуская мимо ушей замечание товарища, продолжал Хрящ.

- Иди работать, все будет.

Поднялись на второй этаж. Хрящ внимательно осмотрел зал и направился к столику, скрытому колоннами. Усевшись, достал сто рублей и по старой привычке сунул их под фужер.

Взгляд Виктора был прикован к лежащим на столе деньгам. Он ничего не видел, кроме этой бумажки с портретом Владимира Ильича Ленина. Чья она? Ему был хорошо известен источник доходов человека, который сидел напротив и, не торопясь, по-хозяйски, изучал меню. Неужели в эту минуту какая-нибудь женщина, вытирая слезы, рассказывает, как ее обокрали? Или студентка, решившая на стипендию приобрести обновку, делится с подругами постигшим ее несчастьем? Или паренек, получивший свою первую зарплату в жизни, растерянно шарит по карманам?

Раньше бы Петровский не задумывался над всем этим. Его никогда не интересовало прошлое бесшабашно пропитых денег. Но теперь…

Никогда еще и никого не ненавидел он такой ненавистью, как Сокольчика, дававшего заказ официантке. Глухую злобу и ненависть вызывал теперь человек, перед которым он когда-то преклонялся, которого уважал за решительность и считал чуть ли не героем. Это он заставил испить до дна горькую чашу разочарований и позора. Это он своим появлением напомнил дни, которые Виктор старался забыть, как кошмарный сон.

Официантка принесла графин водки, пиво, расставила тарелки с холодной закуской.

- По маленькой за будущее. Чего нос повесил?

Виктор поднял голову. Он с трудом сдержался, чтобы не выпалить все, что хотелось сказать. Зная вспыльчивый характер и крутой нрав Хряща, решил не спешить, а действовать спокойно и наверняка. Только неоспоримыми доводами можно убедить Сокольчика, и он их сегодня услышит.