Запретный Талмуд - [8]

Между тем в последнее столетие непобедимый Талмуд продемонстрировал еще одну свою превосходную сторону — он продолжает мощно воздействовать на секулярную еврейскую массу, не получившую никакого талмудического образования и утратившую связь с раввинистической традицией. Стоит помнить и о том, что секулярный сионизм считал своей главной политической задачей истребление в израильском народном сознании именно этой традиции, справедливо считавшейся антигосударственнической и галутной — ориентированной на жизнь в рассеянии. Однако довольно быстро выяснилось, что светское сионистское государство, созданное в 1948 году, было антиталмудическим лишь в своем поверхностном «слое», так что с годами талмудическое начало почти целиком подобрало его под себя (кое-кто уже предложил переименовать его в Талмудическую республику Израиль). Более того, вчистую забывшее талмудическую культуру, включая самое главное — древний раввинистический язык, американское еврейство сейчас так быстро ее возрождает, что уже через пару десятилетий большая часть американцев, оставшихся евреями, снова станут талмудистами — правда, большей частью умеренными.

Итак, Талмуд — еврейское зеркало. Только чуть-чуть кривое. Это совсем просто. Чтобы осознать эту простоту, достаточно познакомиться с парой-тройкой талмудических трактатов. Любых трактатов, ибо все они, в сущности, об одном и том же. Годится и разнородная подборка дискуссий, выбранных Яданом, хотя, разумеется, неповторимый «аромат» талмудической невнятицы в ней отсутствует — ибо любой перевод Талмуда, даже переложение на нынешний стандартный иврит, позволяющее опереться на синтаксис оригинала, изрядно разочаровывает. Чем именно — станет ясно чуть позже. В любом случае, при чтении «Запретного Талмуда» немедленно бросаются в глаза и метафизический, все покрывающий догматизм оригинальной талмудической культуры, и ее гиперактивность, и ее неимоверная зацикленность на сексе, и ее мелочность, несомненно, заодно с обратной стороной — чуткостью и вниманием к деталям, и болезненное женоненавистничество, и удивительный замес ксенофобии на беспрерывной экспроприации чужих культур, и пренебрежение фактами, и уверенность в том, что если немного постараться — действительность, будь то бег небесных светил, человеческая биология или земная география, непременно выстроится по талмудической указке.

Несколько столетий тотальной талмудизации — начиная с XVII века почти все евреи мужского пола уже в трехлетнем возрасте начинали проходить талмудическую возгонку, причем самые одаренные из них оставались в талмудической колбе до конца дней, прочие же осваивали какое-либо ремесло, но ни в коем случае не получали иного, неталмудического образования — привели к тому, что талмудические формулы жестко преломились в еврейских сознании и быте, иногда с точностью до наоборот — зато всегда в легко опознаваемых конструкциях.

Поговорим, например, о сексе. Талмудическая одержимость сексом, помноженная на талмудическое же женоненавистничество, породила такие классические формулы, как «женский волос — мерзость», «взгляд мужчины не должен падать на женское лицо» или «не умножай бесед даже с собственной женой». Странновато, однако следует иметь в виду, что слово «мерзость» имеет в талмудическом контексте второе, по сути, центральное значение: «соблазн». Собственно, соблазн и есть мерзость, мерзость и есть соблазн. Неудивительно, что мужчины, воспитанные на талмудической диалектике, помешаны на сексе, а израильские публичные дома безбедно существуют за счет ортодоксальных праведников, беспрерывно искушаемых бесом. Эти же праведники отказываются от подавляющего большинства рабочих мест ввиду их мерзостной соблазнительности — то есть из-за присутствия там женщин, тем более женщин, не покрывающих голову, кисти рук и щиколотки ног. В наших ортодоксальных районах давно уже пытаются ввести правило, запрещающее женщинам идти по той же стороне улицы, что и мужчины (увы, оно постоянно проваливается по топологическим соображениям); в ездящих там автобусах мужчинам и женщинам уже не разрешается не только сидеть вместе, но и входить через одну дверь. Сексуальное напряжение в Израиле и в зарубежных центрах ортодоксии столь густо, что его можно резать ножом. Оборотной стороной этого напряжения становится возникновение (лучше сказать, появление, исчезновение в неподходящие времена и непременное возобновление) изуверских женских сект, вроде недавней, прозванной журналистами «сектой мамы-талибан», членши которой изрядно шокируют своей внешностью прохожих на улицах Иерусалима, Бейт-Шемеша и Бней-Брака, а своим поведением — солдат и полицейских, охраняющих общественные объекты. Еврейские сектантки полагают, что чем больше слоев одежды на женщине, тем она праведнее; они носят десять-пятнадцать одежек одна на другой, пять-шесть толстых покрывал на голове, обливаются потом, отказываются иметь при себе документы, содержащие фотографии, и тем более предъявлять их солдатам, ибо фотография — это тоже мерзость-соблазн, избивают кнутом собственных детей и читают псалмы ежедневно по двадцать часов подряд — как загипнотизированные, как одержимые. Только очень наивные люди считают, что эти менады живут в мире с ортодоксальным истеблишментом. Разумеется, нет. Как и следует ожидать, они отвергают признанные мужские авторитеты, не подчиняются главам общин, самостоятельно толкуют первоисточники и прямо на глазах у изумленной публики создают новую-старую традицию амазонок-фундаменталисток, своего рода феминисток от ортодоксии.