Запретный Талмуд - [7]

Лишь в конце XVIII века ситуация начала медленно меняться.

Быть может, первым евреем, порвавшим талмудические путы, но не утратившим связи со своим народом, стал выдающийся философ Соломон Маймон (1753–1800). Блестящий знаток Талмуда, он отверг уготованное ему светлое будущее и порвал с раввинским миром.

Вот что писал Маймон в своей автобиографии:

«В кабинете моего отца стоял большой книжный шкаф, однако отец запрещал мне читать иные книги, кроме Талмуда. Я нарушил этот запрет… Сухая трескотня Талмуда, странные фантазии раввинов, пустые изыскания ни о чем обсуждаются в его многочисленных томах в мельчайших деталях — и с величайшим усердием. Например: сколько белых волосков забраковывают «красную телицу»? Можно ли убить вошь или клопа в субботу? Как резать животное — с горла или с хвоста?.. Сравните эти интеллектуальные деликатесы, которыми пичкают молодых людей, пока они не начинают испытывать к ним отвращение, с историческими сочинениями, мудро и последовательно описывающими реальные события, или естественнонаучной книгой, расширяющей наши представления о природе, — и, можете не сомневаться, вы одобрите мой выбор».

Несколько слов — в заключение.

Ортодоксальный и близкий к ортодоксии еврейский мир относится к Талмуду как к священному и бесконечно мудрому тексту, который необходимо изучать всю жизнь. Что ж, пусть читатель судит сам. Чтобы дать ему такую возможность, я собрал в этой книгу сотни представительных фрагментов самого разного характера — с весьма сходным результатом. Я легко мог удвоить и утроить их число — ничто бы не изменилось.

Ничего не поделаешь — весь огромный Талмуд именно таков. Пожалуй, даже немного обидно…

Ярон Ядан

КРАТКОЕ, СЛИШКОМ КРАТКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА

Энергии, заложенной в слове «Талмуд», хватило бы на дюжину водородных бомб. Да и сама талмудическая тематика (не говоря уже о технике) обладает огромной взрывчатой силой, нередко используемой по назначению. Увы, большинство людей ничего не знает ни о талмудической взрывчатке, ни о ведущихся о ней спорах просто потому, что эти споры — почти исключительно внутриеврейское дело. Между тем, в духе эпохи, им неплохо бы выйти на белый свет и стать всеобщим достоянием.

Из прекрасного предисловия, написанное автором «Запретного Талмуда», выдающимся талмудистом и (лишь затем) исследователем Талмуда Яроном Яданом, ясно следует, что его книга — все еще взгляд на Талмуд изнутри. Да и как может быть иначе, если автор знает Талмуд наизусть — примерно как его бесписьменные герои, палестинские и вавилонские мудрецы V века н. э.! Талмудическая эрудиция Ядана колоссальна, недаром еще в молодости ему пришлось (думаю, с тоской) отказаться от блестящей карьеры главы ешивы! Однако за все надо платить. В том числе за исключительную аутентичность, да и за многолетнюю борьбу внутри талмудического лагеря. Ядану, прожившему большую часть жизни среди ультраортодоксальных евреев, носящих (в израильскую жару) меховые шапки и черные лапсердаки, проклинающих внешний мир и разговаривающих между собой на идиш, гораздо естественнее воевать и спорить с ними, нежели изучать их со стороны. Ядан — просветитель, а не этнограф. Они ему не чужие.

Только это обстоятельство (взгляд изнутри) и оправдывает самый факт написания моего предисловия (взгляд снаружи). Мои талмудические познания неизмеримо меньше авторских, а академические интересы лишь отчасти соприкасаются с Мышной и обоими Талмудами (Палестинским и Вавилонским). Однако мне представляется, что не только полезно, но просто необходимо сопоставить, а то и дружески противопоставить взгляду Ядана с пограничного «изнутри» альтернативный, пусть все еще еврейский взгляд «снаружи» — взгляд, ищущий иных пропорций и, во всяком случае, с исторической и социальной точки зрения куда более беспощадный.

Талмуд — текст и процесс (об этой двойственности ниже) одновременно — вероятно, самое могущественное произведение в человеческой истории. Предназначенный исключительно для внутреннего пользования, он и не пытался завоевывать народы, царства и континенты. Зато его власть над иудейским миром во всей его пестроте стала со временем не только безграничной, но и, в сущности, магической. Талмуд не только управлял евреем, но и формировал его облик. Нынешний еврей — в полном смысле порождение Талмуда, а Талмуд соответственно — зеркало, в которое всем нам, евреям, полезно время от времени заглянуть. Лишь памятуя о талмудической аналогии, я могу расшифровать сегодня загадочные слова Ленина о (Толстом как) «зеркале русской революции», лишь с оглядкой на Талмуд становится понятной нетривиальная коммунистическая амбиция «строительства нового человека». В самом деле — революцию, осуществленную мудрецами Талмуда, именно перекройку пестрейшей человеческой массы, рассеянной по разным странам и говорящей на разных языках, по силовым линиям идеологического текста, да столь основательную, что в дальнейшем эта масса и не припоминала себя иной, не поддавалась ни внешнему, ни внутреннему давлению и, как отборное масло, не смешивалась ни с какой водой, вполне можно было затеять еще раз, в рамках новой передовой теории. Только вот — не получилось.