Запретные наслаждения - [22]

— А я хотела бы поговорить о том, почему не видела вас десять лет и почему вас не было на моей свадьбе, но, полагаю, история мадам Герье гораздо интереснее.

Голос Элли был так весел, что Мадлен сначала подумала, будто неправильно ее поняла. Как она могла с такой небрежностью говорить о столь грустных вещах? Фергюсон ничего ей не ответил. Маркиза взглянула на дворецкого, который застыл у двери, ожидая распоряжений.

— Эшби, будь лапушкой, организуй нам чай.

Дворецкий кивнул и вышел, закрыв за собой дверь. Мадлен никогда не видела таких привлекательных дворецких и не слышала, чтобы хозяйки так ласково обращались к ним. Интересные же порядки в этом салоне!

— Увы, к чаю ничего нет, — сказала она, кивнув в сторону буфета. — Записка от Фергюсона застала меня врасплох, сегодня у моего повара выходной.

— Я удивлен, что ты вообще прочитала ее, — отозвался Фергюсон.

— А я удивилась, получив ее, — призналась Элли. — И теперь, когда мы все так удивлены, давайте послушаем мадам Герье. Присаживайтесь, пожалуйста.

Мадлен опустилась в кресло. Садиться на диван было опасно: Фергюсон мог сесть рядом.

Отбрасывая причудливые тени на экран с китайскими узорами, в камине ярко горел огонь. Поодаль стоял лакированный столик с письменными принадлежностями и шкатулкой, украшенной фигуркой дракона. Большую часть противоположной стены занимало огромное зеркало, в котором отражалась вся комната и ее обитатели. Комната ненамного уступала размерами бальному залу, но производила при этом впечатление уютного будуара. Она предназначалась, по-видимому, для приватных приемов.

— У вас прекрасный салон, миледи, — сказала Мадлен, стараясь не забывать о французском акценте.

Элли кивнула.

— Спасибо. Маркиз влюблен в Восток. Возможно, ему придется по душе эта комната, если он, конечно, когда-нибудь вернется, — с этими словами она опустилась на диван.

Фергюсон занял кресло напротив Мадлен.

— Придется заключить контракт с дьяволом, чтобы вернуть маркиза домой. Где ты только нашла этого дворецкого? Неприлично же!

— Ох, сегодня вы говорите прямо как наш дорогой папочка.

Фергюсон покраснел, но не извинился.

— Кроме того, нынешний маркиз Фолкстон мне не муж. Если он вернется, мы с Эшби переедем в другой дом.

— Ты всегда можешь уехать в Шотландию. Наш клан будет рад видеть вас.

Элли вздохнула:

— Может, оставим разговоры о нашей семье? Сегодня я должна была играть в вист с лордом Норбури и его приятелями, а вместо этого трачу время на вас. Фергюсон, скажите прямо, чего вы хотите?

Фергюсон сжал челюсти.

— Элли, мне очень жаль, что так вышло. Вернувшись в Лондон, я должен был первым делом прийти к тебе, но я не знал, как начать разговор после стольких лет, как извиниться перед тобой.

На этот раз голос Элли дрогнул, когда она произнесла:

— Никаких слов не хватит…

— Это правда. Но ты — единственный человек в Лондоне, которому я могу доверять. Знаю, ты ненавидишь меня, и у тебя есть все основания так ко мне относиться, но только ты можешь помочь моей подруге.

Элли окинула Мадлен оценивающим взглядом.

— Если верить тому, что рассказывают слуги, ей не нужна моя помощь. Ее дебютное выступление стало настоящей сенсацией. Даже я не смогу сделать ее более популярной.

Фергюсон тоже взглянул на Мадлен и, прежде чем она успела его остановить, произнес:

— Проблема в том, что ее зовут не мадам Герье, а леди Мадлен Вильян, и ей угрожает серьезная опасность.

Элли всмотрелась в лицо Мадлен. Пауза затянулась. Мадлен с удовольствием ударила бы Фергюсона, но он сидел слишком далеко.

Наконец Элли медленно кивнула:

— Леди Мадлен, вижу, вы даже талантливее, чем о вас говорят. Никогда бы не подумала, что мадам Герье благородного происхождения, а у моих сестер такая смелая дуэнья.

— Это они рассказали тебе о ней? — спросил Фергюсон.

— После похорон отца я больше не виделась ни с Кейт, ни с Мэри, — ответила Элли. — Но я слышала, что ты обратился к леди Мадлен с просьбой сопровождать их при первом выходе в свет, ведь я, увы, для этого не гожусь.

Судя по всему, это ее не особенно огорчало, но, как бы Элли ни старалась выглядеть беззаботной и веселой, Мадлен уловила нотку грусти в ее голосе. Внезапно Мадлен стало жаль ее.

— Прошу прощения, леди Фолкстон, но я должна сохранить свою тайну, только так я могу спасти свою репутацию.

— Пожалуйста, зовите меня Элли. Думаю, в нашей ситуации это более чем уместно, — весело отозвалась маркиза. — И не волнуйтесь: никто за стенами этого дома не узнает о вашей тайне. Мои слуги известны всему Лондону не только своей красотой, но и преданностью.

Эшби вернулся с подносом, уставленным всем необходимым для чаепития. Положив в серебряный чайник необходимое количество чайных листьев из резной коробки, Элли залила их кипятком, а затем занялась чашками, сливками и сахаром.

Когда слуга ушел, а чай был разлит по чашкам, она возобновила прерванный разговор:

— А теперь, Фергюсон, расскажите во всех подробностях, почему вы здесь и какой помощи ждете от меня? Я никому вас не выдам, но еще не решила, стану ли помогать вам.

Фергюсон рассказал о происшествии в театре. О мужчинах, рассчитывавших на внимание Мадлен, о том, что произошло между ним и Вестбруком, и как они сбежали.