Запретные нарциссы - [11]

Он вдруг вспомнил, как все надеялся и надеялся, что его семя прорастет в ней. Как на протяжении недель ждал, что Лэмбтон вызовет его. Как он послал своих старых домоправителей в первую поездку в Уэльс через три месяца после того, как она была отправлена туда. Он помнил всю остроту разочарования, когда они возвратились и сообщили, что нет никаких признаков, что у нее будет ребенок. И он презирал себя за столь отчаянное желание нечестно заполучить ее.

— Вы не должны себя винить, — сказала она. — Это не было насилием. Той ночью я испытывала вожделение под стать вашему. И все это было моей ошибкой. Абсолютно все. Вы думаете, мне нравится напоминание обо всех этих низменных подробностях? И вы удивляетесь, что меня передергивает при виде вас?

Ее слова мучили его как тысяча дьяволов. Он сглотнул.

— Я ненавижу вас потому, что вы были свидетелем моих позора и глупости, — сказала она, — и потому, что все это время вы были правы. Я ненавижу вас потому, что я ненавижу себя такую, какой я тогда была. Теперь я другая. По крайней мере, мне хочется верить, что другая. И все-таки моя ненависть к вам такая же кровоточащая, как всегда. И хуже всего то, что я знаю, — вы этого не заслужили.

— Тогда позвольте мне все исправить, — сказал он. — Позвольте мне жениться на вас.

Она снова направила на него взгляд. Глаза снова до краев наполнились слезами.

— Вы не понимаете, не так ли? — сказала она. — В той прошлой жизни нет ничего, чем я могу восхищаться. Нет ничего, что я желаю заполучить обратно. У меня нет никакого желания возвращаться к чему-либо из этого.

— Вы были очень юной и неопытной, — сказал он. — А он — умелым соблазнителем. Вы должны научиться прощать себя.

— Я примирилась с собой, — сказала она, снова отведя взгляд от него и уставившись на пейзаж, развертывающийся внизу. — Вот здесь. Это место стало моим спасением. Я хочу, чтобы вы ушли. Пожалуйста. Если вы чувствуете, что должны мне что-то (хоть это и не так), — пожалуйста, уходите. Я не хочу вас в своей жизни.

Слова не могли быть более ясными. И все же, пока она говорила, и во время наступившей потом тишины, в ее голосе и на лице была неизбывная печаль. И ужасная печаль в его душе из-за окончательной утраты слабой надежды, поддерживающей его в течение пяти долгих лет.

Он потянулся одной рукой и обхватил ее подбородок. Она закрыла глаза и стояла очень спокойно. Подушечкой большого пальца он очень легко коснулся ее губ.

Он запоминал ее, ее вид, ощущение прохладной гладкости ее кожи, запах ее волос. Он задавался вопросом, как он будет жить теперь, когда совсем исчезла даже иллюзия надежды.

И тогда она отдернула голову.

— Вы всегда были абсолютно бесчувственным, — утратив над собой контроль, закричала она прерывающиеся от страсти голосом. — Для вас существовали только пристойность, долг и обязательства. Всегда, с первого дня, когда я вас встретила. Я все никак не могла понять вас, и я пришла к открытию, что там и понимать нечего. Вы всегда были холодны, как лед, и полностью лишены всех эмоций. Даже в своем вожделении. Я проснулась и обнаружила, что вас нет в моей постели, а на следующий день вы были так же сдержанны и так же бесстрастны, как всегда. А днем после этого вы предлагаете мне приличия, побуждаете меня к приличиям. И это продолжалось пять лет? Долг привел вас сюда даже после столь долгого времени? Той ночью и на следующее утро я нуждалась в утешении, но вы не способны были понять это. Я нуждалась в утешении ваших объятий, если не слов. Но вы ничего не предложили мне, ничего, из того что я хотела. Почему я должна принять ваше имя, если не было ничего иного? Я бы скорее умерла. — Она внезапно остановилась и перевела дрожащее дыхание. — Я бы скорее умерла, — хрипло повторила она.

Она приподняла подол платья и побежала вниз по тропинке, ставя ноги и поворачивая тело так, чтобы не мчаться безостановочно вниз.

Он сделал за ней несколько шагов, но затем остановился. Он наблюдал за нею, пока она не оказалась у подножия холма и повернула в направлении коттеджа тетушек. Он заметил, что прежде чем добраться до коттеджа, она замедлила шаг до прогулочного.

Он постоял на том же месте еще несколько минут, слабая и болезненная надежда снова оживала в нем.

И тетя Хэтти, и тетя Марта были в гостиной. Тетя Хэтти открыла дверь, когда Кейт, все еще задыхающаяся и ужасно растрепанная, вошла в дом. У нее не было другого выбора, кроме как зайти в гостиную. Она улыбнулась обеим теткам.

— Ветер, — сказала она, смеясь. — Нет никакого смысла расходовать время на волосы, не так ли?

— Возможно, тебе следует надевать шляпку, Кейт, — сказала тетя Хэтти. — Особенно, когда выходишь с джентльменом.

— Он удивительно красивый мужчина, дорогая Кейт, — сказала тетя Марта, — к тому же маркиз. Я с трудом верю, что маркиз мог прибыть сюда. Я заметила, что во время чая он ни на кого не смотрел, кроме как на тебя, и миссис Моррис после вашего ухода так же высказалась насчет этого.

— Со стороны миссис Моррис было очень мило зайти к нам, — неубедительно сказала Кейт.

Тетя Марта улыбалась и кивала.

— Возможно, он арендовал Ти Маур на несколько месяцев, на весну и лето. Я уверена, не будет ничего странного, если его восхищение тобой перерастет в tendre