Запретное место - [30]

– Я тебе говорила, что, проанализировав зерна, можно выяснить возраст различных наслоений торфяника? Однажды я нашла зернышко из каменного века. Таким образом, можно установить возраст найденных захоронений, если изучить обнаруженные в том же торфяном слое зерна. Раз можно узнать, какая растительность была представлена в то время, значит, можно определить и климатический период, а следовательно, и исторический возраст. Хотя радиоуглеродное датирование – гораздо более достоверный метод.

Она помолчала.

Зачем я все это тебе рассказываю? Ты чуть не лишился жизни, и до сих пор борешься за возвращение.

Натали наклонилась поближе к Юханнесу и понизила голос до шепота:

– Юханнес, я тебе не говорила, но я выросла в Моссмаркене. Я жила в доме у самого болота до двенадцати лет. Я бы хотела рассказать тебе, как все было. Как все на самом деле было. И что там сейчас происходит.

5

Майя вышла из машины. На парковке никого не было, тишина и покой. Она надела налобный фонарь, вынула из багажника лопату и направилась в сторону леса.

Она шла той же дорогой, что и в прошлый раз, – вниз по беговой дорожке, дальше через торфяник, мимо места, где был найден этот студент-художник. У ее ног клочьями стелился туман.

Рвение ослепляло ее, в глубине души Майя чувствовала это. На самом деле ей не следовало бы здесь находиться – одной, поздним вечером, после всего произошедшего. Но ей было не остановиться.

Ей не терпелось узнать, найдет ли она снова то, обо что споткнулась на днях. Тогда она подумала, что это просто ветка или корень, но теперь она была уверена, что это нечто иное. Майя искала глазами ту маленькую сосенку, которая выглядела как дерево бонсай: низкая, с узловатым стволом и совершенно плоской кроной. Это дерево оказалось как раз у нее перед глазами, когда она упала тогда и лежала в торфяной жиже, проклиная свою невнимательность.

При лунном свете местность смотрелась совсем по-другому. Вечерние тени, конечно, отличались от дневных. Они изменили пропорции, исказили их.

Майя сошла с деревянного настила и зашагала по торфяному болоту. Издалека заросшая травой земля казалась мягкой и волнистой, но ступив на нее, Майя поняла, что ей не по себе. Она с трудом удерживала равновесие. Приходилось переходить с кочки на кочку, высоко задирая ноги, чтобы не ступить прямо в воду. Не прошло и минуты, а она уже запыхалась. Кочки колыхались и шатались под ногами, словно желая сбросить Майю, недовольные, что на них вообще наступили.

Майя постояла на месте, отдышалась и с новыми силами направилась в ту сторону, где деревьев росло больше, а значит, и земля была более твердая. Там она уселась на корточки и смогла, наконец, выдохнуть. «В этом месте нет ничего особенного, – убеждала она себя. – Обычное болото».

Но где-то в подсознании звучали слова, которые она недавно читала. О том, что болото на протяжении тысячелетий рассматривалось как одушевленное место вне любых описаний и классификаций. Сырая непригодная земля, не поддающаяся контролю. Болотом правили тайные силы, манящие и опасные. Они забирали то, что им было надо, и отдавали то, что хотели.

Пограничная территория между сушей и водой, между землей и озером, между мягким и жестким. Между жизнью и смертью.

Тишину нарушил птичий крик. Майя закрыла глаза и перевела дух.

Затем взглянула наверх и увидела сосну. Узловатый ствол, плоская крона. Она стояла прямо перед Майей, метрах в пятнадцати. Майя попыталась стряхнуть с себя неприятное чувство, охватившее ее. Она подошла к сосне и посветила фонариком на землю. Ничего особенного.

«У меня разыгралась фантазия», – успела подумать она, но в следующую же секунду обнаружила то, что искала. Она не ошиблась.

То, обо что она тогда споткнулась, действительно не было ни корнем, ни веткой. А именно колом – массивной деревянной палкой диаметром в несколько сантиметров, цилиндрической формы, торчащей из земли.

Майя попыталась сосредоточиться. Осмотрела пустынную местность.

Свет от фонарика казался устрашающе белым, отовсюду слышались странные звуки. Майя чувствовала себя непривычно маленькой и беззащитной, окруженной темнотой, словно наблюдающей за ней. По телу пробежали мурашки, страх забрался под кожу, медленно, но верно запуская в нее свои когти. Хотелось кричать. «Раз уж я зашла так далеко, не могу же я…»

Майя натянула перчатки, схватилась за кол и попыталась сдвинуть его. Безрезультатно. Тогда она начала расчищать землю вокруг. Она выдирала траву, ветки и мох. Потом взяла лопату и принялась копать лихорадочными резкими движениями. Время как будто рассеялось, Майя отпустила его и позволила исчезнуть. Когда же чувство времени вернулось, Майя обнаружила, что успела вырыть яму вокруг кола полметра в диаметре и в глубину.

И тут лопата во что-то уперлась. Майя принялась осторожно раскапывать руками, но в следующую секунду отшатнулась, словно ее ударили. Там, внизу, что-то было. Что-то…

Майя наклонилась посмотреть, что же она нащупала, холодное, твердое и узкое, как…

Как пальцы.

Один, два, три, четыре.

Из земли торчала человеческая рука.

6

Когда Натали была ребенком, ее представление о Йоране складывалось из двух составляющих. Первая – слова мамы о том, что «Йоран Дальберг – профессор или что-то в этом роде». Вторая – чучела летучих мышей, которые Натали сама наблюдала в окне соседа. Таким образом, для Натали Йоран был смесью графа Дракулы и профессора Бальтазара.