Запретное кино - [14]

— Какие новые версии? — опешила Ирина. — И как мы их тут проверим?

— Ой, не знаю, Ириша, не знаю, что-то ты слишком много вопросов задаешь, на которые у меня и ответа нет.

Клавдия немного лукавила. Она приблизительно знала, что хочет найти. Очень хочет. Она, правда, не знала, как это должно выглядеть, из какой это может быть области, вообще возможно ли это найти, но уж очень хотелось.

— Но какая все-таки новая версия?

— Посвети-ка, — попросила Клавдия и показала на дверь.

Дверь открылась легко. За ней шла лестница наверх. — Пойдем посмотрим. Там чердак.

— Клавдия Васильевна, вы не ответили.

— Да, — согласилась Клавдия. — Ты это верно заметила.

Ступеньки скрипели под ногами так угрожающе, что Клавдия невольно держалась за стену. Это, впрочем, вряд ли помогло бы, если бы лестница под ней и Ириной вдруг провалилась.

Чердак оказался таким большим, что даже не верилось. Наверное потому, что он был совершенно пуст.

Клавдия потопталась, прислушалась, дождалась, пока поднимется Ирина, и забрала у нее фонарь.

Нет, ничего интересного. Чердак как чердак. Ряды толстых деревянных балок, слуховые окна и пыльный пол, на котором множество следов. Потоптались тут оперативники, да тоже ничего не нашли.

Странно, конечно, что он пуст, но с другой стороны — не все же хранят на чердаках никому не нужную рухлядь, некоторые, наверное, умеют старые вещи выбрасывать.

— Мы все-таки что ищем? Свидетельства того, что он был зубным техником? — спросила Ирина, когда спустились снова вниз.

— Нет, он не был зубным техником, — ответила Клавдия загадочно. — Ну-ка, сюда пойдем.

Это был уже подвал. Белые стены, низкий потолок с большой лампой на шнуре, каменный пол с трещинами, тоже совершенно пустой, и только в углу лежало что-то непонятное. Клавдия подошла, чтобы рассмотреть, это было колесико, на каких возят огромные баулы.

— Ну, все, — сказала Клавдия, — можно идти. Только еще дерево тебе покажу, на котором его…

— Это называется «спокойной ночи, малыши»? — язвительно спросила Ирина.

— Это называется — следственные действия.

Яблоня была единственным деревом в саду Правда, она была высокой. Клавдия осветила ствол — нижние ветки были аккуратно спилены и замазаны. Видно, хозяин ухаживал за своим единственным плодовым деревом.

— Ужас, — сказала Ирина. — И кто его первым увидел?

— Дети, — вздохнула Клавдия. — Представляешь, шли ребятишки поутру в школу и видят такую картину.

Ирину аж передернуло.

— Сволочи, — сказала она, что, конечно, относилось не к детям.

— Ну что, — сказала Клавдия, — кажется, не зря смотались.

22.25–23.54

— Ну ладно, не буду тебя мучить, — сказала Клавдия, когда они снова оказались в метро. — Давай, спрашивай.

— Что, где, когда?

— Ну, ты так сразу… Давай по порядку. Давай вот откуда начнем. Помнишь, ты сказала — и очень верно сказала, я даже позавидовала тебе, ну что там — мозги молодые, ум хваткий, наблюдательность — сто процентов…

— Это вы обо мне? — спросила Ирина.

— О тебе.

— Знать бы еще, за что вы меня так саркастично хвалите?

— Никакого сарказма, Ириша, восхищаюсь. Ну так вот. Сафонов, как ты верно заметила, был до войны зубным техником.

— Вот именно! — самодовольно вставила Ирина.

— А после войны вдруг — санитарный врач.

Самодовольство с Калашниковой слетело вмиг.

— С чего бы это такое стремление к чистоте, к довольно бедной, заметь, чистоте, когда есть же золотая в прямом и переносном смысле профессия — зубной техник.

— Да, об этом я не подумала, — призналась Ирина.

— Ничего, я подумала. И вот до чего додумалась: он никогда не был зубным техником.

— Как это?

— А вот так… Все, тебе выходить. Ты ведь домой?

— Нет, — твердо сказала Калашникова. — Я с вами. Я теперь от вас не отстану.

— Так я еще в прокуратуру, заберу дела на сокамерников Семашко.

— И я в прокуратуру. Продолжайте.

— А на чем я остановилась?

— На том, что Сафонов не был зубным техником.

— Да, я даже думаю, что он не был и Сафоновым, — сказала Клавдия.

Ирина только пошире распахнула глаза.

— Ну, посуди сама, в голодное и бедное время денежные профессии не меняют на безденежные. Это во-первых, но не в последних.

— Ни фига себе… — пробормотала Ирина. — Откуда же такие далеко идущие выводы?

— Это не выводы, а только предположения, но вполне обоснованные. Вот когда мы перероем все архивы, когда найдем настоящие, не липовые документы на Сафонова, тогда и будем делать выводы.

— Хорошо, а откуда такие предположения? На чем основаны?

— Нет, ты все-таки молодец, — вдруг как будто поменяла тему Клавдия. — Меня, когда мы читали его дело, что-то царапнуло, а что — даже не задумалась, а ты сразу поглядела и тут же все поняла моментально…

— Я сейчас позову на помощь, — пригрозила Калашникова.

— Основаны мои предположения на том, — тут же переменила тон Дежкина, — что не все ладно у Сафонова с его ранениями. Помнишь, там написано, что у него было ранение в грудь, он долго лечился, а потом получил контузию.

— Ну.

— С ранением он пролежал в госпитале два месяца, а с контузией полторы недели.

— И что?

— А после войны он лечится от чего?..

— От контузии, — растерянно проговорила Ирина.

— Это не странно?

— Почему? Так часто бывает. Мелкая болячка, а потом как всплывет…