Запретная женщина, или Первая жена шейха - [88]

Время опять остановилось. Мама постепенно осознала печальный факт, что в этот день они уже не попадут в свой гостиничный номер в Абу-Даби. И не ошиблась.

Солнце уже светило параллельно крышам, когда они наконец проехали мимо Clock Tower в Аль Вахе. Вскоре их разместили в одноименном отеле, где заранее были забронированы номера. Ибрагим посоветовал дамам отдохнуть и освежиться. Пока не прибудет шейх Халид.

Бедные женщины целый день провели в ожидании, и вот, похоже, им опять предстояло вооружиться терпением. Ни туалетных принадлежностей, ни свежих платьев — ничего! Мама уже прокляла тот момент, когда её угораздило сесть в машину Ибрагима. Никогда в жизни они больше не затащат её ни на какие прогулки и экскурсии!

Когда уже начало смеркаться, Ибрагим протрубил сигнал сбора. Мама была потрясена появлением Халида, которого лишь с трудом узнала, потому что он был облачен в национальный костюм. Своим величественным видом он внушал всем окружающим почтительное уважение. Неужели это был тот самый Халид, вместе с которым она по пояс в воде шла к берегу и весело трапезничала на острове? И от одного лишь движения бровью которого теперь весь персонал отеля приходил в благоговейный трепет и готов был выпрыгнуть из кожи, чтобы угодить ему?

В их ставших уже привычными непринужденных отношениях теперь вдруг словно выросла некая незримая стена. Мама изо всех сил старалась освоиться в своей роли официального гостя. Халид, конечно же, чувствовал это.

Как мама рассказывала, он, в свою очередь, пытался разрядить обстановку непринужденностью поведения и шутками. Но встреча постепенно превращалась для нее в один сплошной конфуз.

После ужина Ибрагим со своей свитой удалился в бильярдную. Он звал с собой и Урзину. Но та не проявила интереса к бильярду. Когда Халид тоже принялся уговаривать её составить им компанию, она поняла, что ему нужно остаться с мамой наедине.

Кроме них, в ресторане не было никого. По-видимому, это была обычная картина. Если не считать непрерывного щебета птиц в вольере, в зале царила тишина. Парализующее безмолвие. Можно было и не строить целый отель в Аль Вахе.

Халид продолжал беседу с мамой, явно ожидая, когда официантка азиатской внешности исчезнет в кухне. Как только они остались одни, он сразу же перешел к делу, и мама подумала, что все это, по-видимому, было заранее запланировано.

— Мэм, — начал он, вдруг совершенно серьезным тоном, — я хотел сказать вам, как много значит для меня ваш визит в Объединенные Арабские Эмираты. И как высоко я вас ценю и уважаю. Вы столько лет давали мне почувствовать, что верите в меня. И за это я хотел бы искренне поблагодарить вас…

— Ах, Халид… — совершенно растерялась мама.

Официантка опять появилась, бросила взгляд на стол и исчезла в направлении стойки портье.

— Мэм… — В глазах Халида появилась тревога. — Могу я задать вам один вопрос?

— Конечно, Халид.

— Вы знаете, что ваша удивительная дочь дороже мне всего на свете и что я уже не могу без нее жить.

Скажем так: вы могли бы себе представить вашу дальнейшую жизнь здесь, в Дубае, вместе с нами?

Мама окончательно лишилась дара речи. Она уже слышала об этой бредовой идее. Но то, что Халид и в самом деле всерьез собирался реализовать эту идею, её потрясло.

— Мэм, я мог бы открыть для вас в крупнейшем торговом центре города модный бутик, — продолжал он. — Или мы могли бы открыть здесь торговлю эксклюзивными шоколадными изделиями фирмы «Шпрюнгли»…[52]

Мама глубоко вдохнула.

— Ах, Халид, мне очень, очень жаль… но я вряд ли смогу исполнить твое желание. Здешняя жизнь для меня слишком непривычна, и я слишком привязана к своей родине, к Швейцарии.

Халид сказал на это, что ей нет необходимости торопиться с решением. Конечно, ей нужно все как следует обдумать и взвесить. Через несколько минут он, не обращая внимания на поклоны персонала, прошествовал к выходу, где его объяла ночь. Мама отправилась вслед за ним. Халид выразил желание вместе с ней позвонить мне в Цюрих. И вот они вышли на автостоянку, где и набрали мой номер.

— Привет, Верена! Отгадай, кто стоит рядом со мной, — услышала я его веселый голос.

В трубке, где-то на заднем плане, я отчетливо услышала мамин голос.

— Ну, если мне не изменяет мой слух, ты выгуливаешь мою маму.

— Подожди, я передам ей трубку.

— Верена, ты не поверишь, но меня увезли в Аль Ваху! — возбужденно крикнула она в трубку.

— Что?!

Халид отобрал у нее трубку и рассмеялся:

— Да, да, Верена, твоя мама остановилась в отеле «Аль Ваха», и мы только что вместе поужинали.

Телефон Халида переходил из рук в руки, и поскольку я даже не подозревала, какой важный разговор между ними только что состоялся, хохотала до слез.

На следующий день после завтрака Ибрагим велел сообщить дамам, что Халид ждет их внизу, в машине, за тонированными стеклами и, разумеется, в его, Ибрагима, сопровождении. Халид непременно хотел показать маме свое княжество, чтобы она могла увезти эти картины в своем сердце. И это ему удалось.

РАМАДАН, КОНЕЦ АПРЕЛЯ 1990 ГОДА

Со дня нашего бракосочетания в долине Нила прошло уже четыре месяца. Мои надежды таяли с каждым днем. У меня больше не было ничего, абсолютно ничего, за что я могла бы держаться. Незримая борьба с древними традициями, законами и обычаями была давно проиграна, я это чувствовала. Единственное, что у меня осталось, — это уверенность в том, что я не смогла бы заставить замолчать свое сердце, если бы не подчинилась его зову.