Запретная женщина, или Первая жена шейха - [82]

— Тише! Молчи! — прошептала я с возмущением.

Набиль одобрительно улыбнулся мне глазами. Если бы я знала об этом раньше, я бы, наверное, сгорела от стыда. Но Халид принялся увещевать меня, мол, Набиль сделал это для нас. В конце концов, авиакомпания принадлежит ему.

Вскоре нас доставили на борт. Разумеется, как VIР-пассажиров. Пока мы раскладывали свою ручную кладь и устраивались в оранжевых креслах, Набиль отправился в кабину пилотов. Через минуту оттуда послышались взрывы хохота. Поводом для этого мальчишеского веселья явно была его сомнительная выходка с девятью пассажирами. «Мужчины — что с них взять!» — подумала я. Айлин тем временем вела фотохронику происходящих событий.

Минут через двадцать в салон хлынули остальные двести пассажиров.

Я и в этот раз так и не увидела никаких билетов и посадочных талонов. Удивительно, какое огромное значение имеют в Египте связи. В единственном проездном документе, который мне за все это время попался на глаза и который имеет поистине музейную ценность, было написано: «Cairo — Aswan — Cairo, Sheikh Khalid Bin Sultan Al Rashid +1 Pax (плюс одно лицо)».

РАМЗЕС ХИЛТОН

Перед нами вырос из смога небоскреб впечатляющей формы — наше последнее пристанище, роскошный отель на берегу Нила.

Экстравагантный холл, в котором царила почти абсолютная тишина, несмотря на привычную суету, действовал отрезвляюще. Хотя тема «отъезд» была табу, я знала, что разлука близка. Скоро мой отпуск закончится, и начнется душераздирающее расставание. На какой срок — этого пока никто не знал. У Халида начинаются трудные переговоры о трансакциях из Судана. С братьями Аль Насер ему предстоит решать вопросы, связанные с разрешительными документами и участием в сделке по продаже верблюдов. После этого он собирался вернуться в Аль Ваху. Если все будет нормально, он начнет постепенно, шаг за шагом, вводить своего младшего брата в дела. Потом он хотел, выбрав подходящий момент, серьезно поговорить с матерью.

Халид, улыбаясь, вернулся от стойки портье.

— Дорогая, ты не поверишь, но они хотят видеть наше свидетельство о браке.

Это звучало не очень правдоподобно, и он, явно заметив сомнение в моих глазах, прибавил:

— Похоже, здесь с этим строже, чем в других отелях.

— Очень странно для отеля такого класса, — произнесла я как можно более невозмутимо.

Я видела, что он лжет, но отдала ему бумагу.

Нас доставили на двадцать шестой этаж, так называемый Executive Floor. На этом этаже размещаются исключительно главы правительств, короли и арабские шейхи, гордо пояснил Халид. Отдельный портье, свой собственный холл с бесплатными напитками и угощениями, где можно было даже принимать посетителей, — все это говорило о многом.

Я с тоской смотрела в окно, на раскинувшуюся внизу Эль Кахиру. Нил, протекающий прямо под окнами отеля, в отличие от Асуана, имел здесь бурый цвет грязи. Вдали, на краю пустыни, темнели над песками призрачные пирамиды. Приглушенный свет, смог — все это рождало во мне какое-то странное настроение.

Последние дни прошли спокойно. Мы много гуляли вдоль Корниче эль-Нил, сидели в каком-нибудь из многочисленных уличных кафе. Халид много шутил — наверное, чтобы не сойти с ума. Сознание неизбежности разлуки лежало на нем страшным бременем, я буквально читала это в его глазах.

Вместо того чтобы обсуждать дальнейшие перспективы нашего брака, мы дурачились и гнали от себя мысли о завтрашнем дне. О том, хватит ли у него мужества и силы расторгнуть помолвку, я пока боялась даже думать. Как и о том, собирается ли он хранить в тайне нашу женитьбу. Пусть все идет своим чередом, там будет видно, решила я. На все воля Аллаха. Похоже, наше с ним уважение к его семье, как и к его ничего не подозревающей кузине в Аль Вахе, было сильнее нас.

Я была уверена, что Халид в те дни и сам плохо представлял себе, что будет с нами дальше.

* * *

В предпоследний день вечером мы ужинали вместе с Айлин и Ибрагимом. Они пригласили нас в элитный ресторан с танцевальным ревю, посещаемый исключительно хорошо упакованными египтянами. Нас усадили за лучший столик рядом со сценой. Об этом тоже явно позаботился Набиль.

Нам подавали всевозможные изысканные восточные блюда. Артисты на сцене смешили гостей какими-то шутками, мы же с Айлин, конечно, не понимали ни слова из этой клоунады. Наконец по залу пронеслась уже немолодая танцовщица, и начался танец живота. Аплодисменты становились все громче. Я вдруг почувствовала, что она сразу выделила меня из толпы. Я не знаю, что привлекло её внимание — мои светлые волосы, стянутые сзади изящным жгутом из люрекса, или красивый араб рядом со мной. Но она приблизилась ко мне в танце на расстояние ладони и, опустившись на колени, бесконечно долго, как в трансе, звенела своими колокольчиками между пальцев под вспышки фотоаппаратов. Понятно, что недостатка в откровенно любопытных взглядах, прикованных к нам, не было. Но это ещё было не последнее мое испытание. Когда на сцене появился местный «Дэвид Копперфилд», я, разумеется, опять стала объектом всеобщего внимания. Сначала он долго рассказывал какие-то арабские байки, так что египтяне корчились от смеха.