Запретная женщина, или Первая жена шейха - [80]

Вскоре появился Ибрагим.

— Ну что, Халид поедет в город? — в один голос спросили мы.

— Нет, он пока останется на борту.

Я тщетно пыталась прочесть у него на лице результаты их разговора. Если этот разговор и состоялся, то Ибрагим искусно притворялся. Во всяком случае, я ничего не могла понять по его лицу.

Несколько пассажиров праздно болтались по палубе. Другие уже успели сойти на берег или, как Халид, отходили от новогодних возлияний. Прежде чем отправиться с Айлин и Ибрагимом на берег, я организовала Халиду аспирин и апельсиновый сок, ласково поговорила с ним, поцеловала его в щеку. Я надеялась, что он простил мне мой промах. О разговоре с Ибрагимом он не сказал ни слова. Наверху, на причале, царила веселая неразбериха.

Деревянные повозки с запряженными в них лошадьми сновали взад-вперед, подпрыгивая на кочках и ухабах. В отличие от Асуана и Луксора здесь вдоль набережной вела обыкновенная проселочная дорога. Я удивленно смотрела на нищих, в полном отрешении сидевших прямо на дороге. Я, как загипнотизированная, не могла оторвать от них глаз в страхе, что их переедет повозка или грузовик. Но извозчики и водители, похоже, давно привыкли к ним и искусно их объезжали.

Осматривать этот городишко пешком оказалось делом почти невозможным. Нас осаждали целые толпы детей и попрошаек. Я робко жалась к Айлин. Мне хотелось вернуться на судно. В конце концов, Ибрагиму удалось остановить старую скрипучую повозку.

Наш извозчик сразу же свернул на одну из пестрых улиц, ведущих от берега Нила в центр. Я смотрела направо и налево, но нигде не могла обнаружить «засекреченную» кофейню. К тому же при дневном свете все выглядело совершенно иначе. У меня было такое чувство, что мы здесь тогда даже не проезжали. Эта сомнительная кофейня, скорее всего, находилась где-нибудь на окраине или вообще на другом берегу.

В конце концов, извозчик высадил нас у базара. «Странно, — подумала я. — С чего это вдруг визит в кофейню так неожиданно утратил свою актуальность?» Меня ещё раньше удивило, что Айлин больше даже не заикалась об этом. Причиной могло быть только присутствие Ибрагима. Видимо, что-то произошло, пока я была в нашей каюте. Ибрагим заставил Айлин молчать. Я была в этом уверена. Потому что ещё утром она была сама не своя до этой истории. Как только ей представится случай, она мне наверняка все расскажет, подумала я.

На базаре мы обнаружили изобилие пряностей и духов, керамики и футболок с изображением фараонов. Меня как магнитом тянуло к экзотическим восточным благовониям. Ибрагим взмок, защищая нас от назойливых торговцев. Пока Айлин занималась футболками, я перепробовала все духи и эфирные масла. Ибрагим разрывался на части между нами, зорко следя за тем, чтобы нас не облапошили.

Через два часа мы вернулись на «Телестар». Мы как раз фотографировали друг друга на фоне судна, когда я вдруг заметила Халида. Он в темных очках тихо стоял в сторонке, неподалеку от трапа, и молча наблюдал за нами. Вполне возможно, что он видел всю нашу «фотосессию». Мы сделали несколько веселых снимков, том числе Айлин щелкнула нас с Ибрагимом; при этом он дружески обнял меня за плечи.

Видя, что Халид не торопится обнаруживать себя, я окликнула его и показала пальцем на фотоаппарат. Но тут к нему обратился кто-то из стоявших рядом с ним пассажиров, и я сунула фотоаппарат в сумку, решив, что ещё будет возможность сфотографироваться вместе на фоне Нила и «Телестара».

— Привет, милый, ну как ты себя чувствуешь? — спросила я через несколько минут.

Он заставил себя улыбнуться, но тут же обратился с каким-то вопросом к Ибрагиму. Я поняла, что мне срочно нужно переговорить с ним с глазу на глаз.

— Халид, пойдем в каюту, я покажу тебе свои покупки.

— Сейчас, дорогая.

Когда мы подошли к стойке портье, произошло нечто ужасное. Халид взял мой фотоаппарат, как бы собираясь сделать снимок.

— Так, посмотрим, как работает эта штуковина… — сказал он.

В ту же секунду крышка корпуса фотоаппарата раскрылась. Я какое-то мгновение ошеломленно смотрела на его руки, потом инстинктивно вырвала у него фотоаппарат и захлопнула крышку. Меня бросило в жар. На этом загадочном восточном лице я не прочла никакого сожаления и тем более раскаяния — оно было искажено гримасой злости и неприязни.

Правда, он тут же стал уверять меня в том, что сделал это нечаянно. Но я не поверила ему. Надо быть полным идиотом, чтобы «нечаянно» открыть крышку корпуса. Айлин с Ибрагимом от комментариев воздержались. Ясно было одно: это был последний раз, когда я фотографировалась с чужим мужчиной.

Я молча отнесла свои покупки в каюту и переоделась. Халид тем временем сидел в кресле и хрустел пальцами — звук, от которого у меня внутри все переворачивается.

— Верена, люди уже шепчутся, что вы с Ибрагимом — прямо не разлей вода… — вдруг мрачно произнес он.

Я окаменела.

— Ты без меня провела с ним полдня в Эдфу, — говорил он, не глядя на меня и продолжая хрустеть пальцами. — А потом ещё и фотографировалась с ним в обнимку — ты представляешь, что народ может говорить по этому поводу?…

— Это же просто несправедливо! — вырвалось у меня. Больше я ничего не в силах была произнести.