Запретная женщина, или Первая жена шейха - [45]

Однажды, может быть даже уже этим летом, он намерен отправиться в Швейцарию, сообщил Маттар, многообещающе сверкнув глазами. Я не пришла в восторг от этой перспективы, поскольку мое сердце как-никак все ещё было занято другим. Когда Маттар принялся с воодушевлением рассуждать о безбрежных хвойных лесах, о лугах, ручьях и цветах, я отодвинула в сторону свои сомнения и опасения. Он, конечно же, собирался остановиться в настоящей горной хижине, чтобы перед окнами паслись коровы, позвякивая колокольцами. «Боже, он что, серьезно?» — подумала я.

Мне было непонятно, как его могли привлекать подобные картины. Пустыня представлялась мне гораздо более загадочной, могущественной и внушительной.

Солнце уже давно село за горизонт, когда мы отправились в обратный путь. Я с тоской оглянулась назад и увидела, как за нами закрылись створки тяжелых ворот. Мы поехали вдоль высоких белых стен. Никто бы не подумал, что за ними может скрываться такой оазис покоя и волшебной красоты.

Чем ближе мы подъезжали к эмирату Дубай, тем настойчивей в моем сознании заявлял о себе образ Халида. Я втайне надеялась получить от него какую-нибудь весть.

Когда мы прощались с Маттаром, я уже еле сдерживалась, чтобы не побежать в номер. Обычно письма или факсы подсовывали под дверь. Но на полу в номере я не обнаружила никакого конверта. Ни на столе, ни на кровати тоже ничего не было. Мне даже пришлось сесть, чтобы совладать с волнением. Первой моей реакцией, как и у всякого, кто оказался бы в моей ситуации, было страстное желание, чтобы мои опасения не оправдались — чтобы Халид не искал меня целый день. Я пыталась внушить себе, что это, скорее всего, плод моего воображения — что он уже, наверное, раз десять звонил в отель.

После полуночи я поняла, что это никакое не воображение.

Мои мысли неслись по кругу, я все ещё надеялась на чудо. В десять вечера я подумала, что если Халид хотел примирения, то он уже должен был позвонить. Но ничего не происходило — меня окружала гробовая тишина.

Я сняла трубку и набрала номер его мобильного телефона. Он не отвечал. Недолго думая я с замиранием сердца набрала его домашний номер — длинные гудки. Хотя я понимала, что в его офисах в это время никого быть не может, я как сумасшедшая обзвонила все его рабочие номера: в Мировом торговом центре, в порту Рашид, в Аль Вахе и в аэропорту. Я уже почти задыхалась от волнения. Приняв душ и переодевшись, я начала все сначала. Никаких результатов. Что же мне делать, думала я. О том, чтобы лечь спать, не могло быть и речи. Читать или смотреть телевизор я тоже была не в состоянии. Я не могла даже плакать. Вдруг я почувствовала какую-то странную, совершенно незнакомую мне тяжесть на сердце.

В полном отчаянии я вышла на балкон, чтобы обратить свою мольбу к небу. Ночь была ясной и безоблачной. И зловеще тихой. Облокотившись о перила, я как загипнотизированная уставилась на восток, в направлении Аль Вахи. Может, это воздух был такой наэлектризованный? Но мои мысли неслись через перила балкона, как искры. Поток частиц. Буйство молекул. Упоение и страх, блаженство и падение — может, это и есть любовь? Наконец я поняла, отчего мне было особенно больно. Юношеская любовь — это была неверная формулировка: мне было уже тридцать два. Возраст, в котором многие уже подумывают о разводе. Может, я сошла с ума? Вместо серебряного безумия — красные искры[40]. Искры и волшебный огонь пустыни… Горящий ладан… Вожделение…

Вдруг меня осенило. Вполне возможно, что на дисплее мобильного телефона Халида высветился номер «Джебель Али». Что означает, что он сознательно не ответил на звонок. Ну что ж, пусть потешит свое самолюбие. Когда я, по его мнению, буду достаточно наказана, он ответит. Так и случилось.

На моих часах была уже полночь, когда в Аль Вахе вдруг сняли трубку и я наконец услышала его голос:

— Алло.

— Халид, это ты? — Я не знала, плакать мне или смеяться.

— Да, это я.

— Прости, что я звоню ночью…

— Ничего, — ответил он бесцветным голосом.

— Я беспокоилась, потому что целый день не могла до тебя дозвониться, — соврала я.

— Правда? — все тем же равнодушным тоном ответил он.

Я знала, что он слишком горд, чтобы признаться, что несколько раз звонил в «Джебель Али». (Если он и в самом деле звонил.) Поэтому я могла себе позволить немного слукавить.

— Мне очень жаль, Верена, я где-то оставил свой мобильный телефон.

Я так и думала. Блажен, кто верует…

— Где-то оставил свой мобильный телефон? Ах какая жалость…

Мое сердце бешено колотилось. Он был холоден и неприступен и говорил, только отвечая на мои вопросы. Это молчание было просто невыносимо. Я всё-таки дозвонилась до него, но легче мне от этого не стало.

— Ну, расскажи, как ты поживаешь?

— Ничего, нормально.

— У тебя какой-то голос… необычный… Послушай, Халид, мне очень жаль, что вчера так получилось…

— Да я просто устал, — ответил он безучастным голосом.

— Я не знаю, что на меня нашло — за меня как будто говорил кто-то другой… Я сама себя не узнавала, понимаешь?

Он молчал. Мне стало страшно. Знать бы, скрывает ли он что-то или действительно даже не подозревает о том, что я была на ферме у Маттара. Во всяком случае, о том, чтобы рассказать ему о поездке, не могло быть и речи. Сейчас это было исключено.