Запретная женщина, или Первая жена шейха - [40]

— Поехали, Верена, — сказал он вдруг.

Я и забыла, что обниматься в общественных местах здесь считается верхом неприличия. Халид включил зажигание и провел рукой по лицу.

Мы молча поехали в направлении устья Крика, через тоннель Шиндага, вдоль гавани к Джумейра. Из радиоприемника лилась арабская музыка. Мне вдруг захотелось, чтобы Халид остановился где-нибудь на берегу и мы с ним побрели босиком по мягкому песку, позабыв обо всем на свете и отпустив все тормоза. Да, вот такая вот я глупая — даже теперь, когда я знала, что все потеряно, мне не приходила в голову мысль, что ещё не поздно дать задний ход. Оторваться от него, распроститься с ним — навсегда. Нет, я витала в облаках романтических, несбыточных грез. Я представляла себе, как Халид совершенно теряет рассудок от поцелуев при луне и уже не видит другого пути, кроме нарушения слова, данного им Богу и семье. Вот такие картины рисовало мне мое воображение.

Но Халид никогда не нарушил бы свой долг чести по отношению ко мне и своей будущей супруге. Для этого он слишком уважал любовь, жизнь и себя. Я, конечно, в глубине души знала это и ещё больше любила его за это.

Вскоре уже должен был показаться впереди «сверкающий сундук с драгоценностями». Халид как-то рассказывал мне, как его умилила открытка с моим описанием этого «сундука»: «Отель, который называется «Джебель Али», недалеко от Дубая…» Притом что это место известно каждому в стране. Кроме городских отелей есть только один расположенный прямо на берегу моря, который арабы очень ценят. Но я этого, конечно, не знала.

— Верена, ты ещё должна мне кое-что объяснить, ты помнишь? — вдруг сказал Халид.

Я посмотрела на него вопросительно.

— Только не делай вид, что не понимаешь, о чем идет речь! — улыбнулся он со страдальческим выражением лица.

— Ты что, имеешь в виду мое исчезновение?…

— Да, именно это я имею в виду.

— Послушай, Халид, мне кажется, ты и сам прекрасно понимаешь, почему я так поступила. Я просто уже не видела другого выхода. Я должна была как-то освободиться от этой безнадежной любви, пока у меня ещё было время. Ведь у меня не было ничего, за что я могла бы держаться, — ни планов, ни обещаний, не говоря уже о твоем присутствии или хотя бы надежде на замужество. Ничего. Абсолютно. Я до сих пор так ничего и не узнала о твоих тогдашних намерениях. Так что ты, я думаю, вполне можешь меня понять.

— Нет, не могу!

Это твердое, жесткое «нет» прозвучало как пощечина.

— Но послушай, ты же…

— Нет, нет, нет! Это совсем не оправдывает тебя, — перебил он меня.

Я испуганно умолкла. Его лицо побагровело от гнева. Я поняла, что мне лучше ничего не говорить. В его груди, похоже, все кипело, как вулкан. И скорее всего, уже давно.

Халид ехал всё быстрее и всё менее осторожно. Я со страхом смотрела на дорогу, дрожа от волнения. Под конец я уже просто молилась про себя и радовалась каждому метру, приближавшему нас к отелю. Последний поворот Халид взял так резко и шины взвизгнули так пронзительно, что я уже представила себе наше фото на обложке «Халидж тайме» — «Понтиак на большой скорости врезался в дорожный столб».

Когда мы въезжали в ворота отеля, мое сердце все ещё колотилось от ужаса. Халид поехал к автостоянке, расположенной на плоских террасах с розовыми бугенвиллеями, пальмами и кактусами. От неё вела лестница к главному входу. Я предпочла бы попросить его высадить меня у входа. Но я боялась, что он в этом состоянии может потерять самообладание.

Он заглушил мотор, быстрыми шагами обошел машину и рывком распахнул дверцу. Я вышла из машины, глядя мимо него застывшим взглядом, полным злости и разочарования. Он грубо схватил меня за руку и грозно посмотрел на меня. Да, может статься, что мои муки любви пройдут сами по себе и я не пророню ни слезы, вспоминая Халида.

— Ну что я опять такого сделала? — произнесла я обреченно, почти равнодушно.

Я чувствовала, что с ним сейчас шутки плохи. Но меня успокаивала мысль о том, что рядом с отелем я в безопасности. Поэтому я мужественно выдержала этот устрашающий взгляд. Халид в конце концов капитулировал и крепко прижал меня к себе.

— Ты сведешь меня с ума… — простонал он.

«Das scheint mir so», — подумала я. Мое тело словно окаменело. Я не могла ответить на его объятия. Во мне ещё не улегся только что пережитый страх.

Халид качал меня в руках и гладил по спине, как ребенка, которого утешают.

— Прости меня… Мне так жаль, что я потерял контроль над собой… — пробормотал он, с трудом пересилив себя.

Я все ещё неподвижно стояла, борясь со своими чувствами.

Он вдруг взял мои руки и положил их себе на бедра.

— Пожалуйста, Верена, дай мне почувствовать, что ты меня ещё любишь! Знаешь ли ты, что я ночами не сплю, что я часами лежу и молю Аллаха о помощи? Чтобы он наконец нашел выход для нас с тобой?

Тяжелый вздох, вырвавшийся из его груди, красноречиво говорил о безысходности ситуации. Странно, но мне вдруг стало жаль его больше, чем себя.

Он закрыл глаза и застонал.

— Ах, как я люблю и хочу тебя! Когда я чувствую твое тело, меня охватывает такая тоска, что у меня кружится голова.

Его слова ласкали, как теплый ветерок. Я прижалась к нему и забыла обо всем, что произошло.