Запретная женщина, или Первая жена шейха - [17]
Каждый раз, когда Халид что-нибудь рассказывал о своем доме или о своей семье, мне хотелось только одного — чтобы он навсегда увез меня в Дубай. Там, наверное, чудесно. Пески, море, безграничные просторы и загадочные лица. Но Халид был так скрытен во всем, что касалось его будущего, что я не решалась даже заикнуться о своем желании. В конце концов он сказал, что, когда его учеба закончится, он, возможно, будет работать физиком-ядерщиком во Франции. И мы сможем быть ближе друг к другу. У меня перехватило дыхание. Атмосфера становилась все более острой, но по его глазам я видела — что-то тут не так. Вместо влечения и радости они вдруг стали излучать что-то тягостное.
— А почему не в Дубае? — прямо спросила я.
— Ах, Верена, жизнь в пустыне вряд ли пришлась бы тебе по вкусу. К тому же для меня в Дубае практически нет работы, во всяком случае, в качестве физика-ядерщика…
— Зачем же тогда эта учеба? Я думала, что ты собираешься быть полезным своей стране и хоть немного ускорить её развитие.
— Если Аллаху будет угодно, он найдет для нас место на земле. Но до этого ещё далеко.
Да, да, если Аллаху будет угодно — это был его излюбленный ответ на многие вопросы. А я по-прежнему блуждала в потемках. Разговор все время как-то выскальзывал у меня из рук.
Почему Халид выбрал именно эту профессию, все ещё оставалось для меня загадкой. Как и то, что он не хотел возвращаться в Дубай, будучи помешан на пустыне. Что-то тут не складывалось.
Через три часа страшный и неотвратимый миг настал. Официанты уже больше не показывались.
«Теперь ты опять долго не увидишь его», — подумала я. Сердце мое так заныло, что даже стало тяжело дышать.
Халид, словно прочитав мои мысли, взял меня за руку и крепко сжал её.
— Ах, Верена, если бы ты только знала, как я тосковал по тебе…
— Халид!.. Этого не может быть! Почему же я только сейчас слышу об этом? — произнесла я изумленно и растерянно.
На лбу у него выступили капельки пота, в глазах застыло отчаяние. Он неотрывно смотрел на меня, не в силах произнести ни слова.
В этот момент свет в ресторане наполовину погас — намек на то, что нам пора сматываться.
Растерянные и подавленные, мы поднялись из-за столика и спустились в холл гостиницы.
— Мы ещё увидимся? — спросила я, когда мы ждали заказанное для меня такси.
— Боюсь, что завтра мне придется лететь дальше, в Дубай. Понимаешь, меня ждут дома.
— А, понятно.
Значит, мы опять расстаемся, не имея никакой ясности относительно будущего.
Такси подъехало почти сразу же после этого. Открыв заднюю дверцу, Халид сказал:
— Садись.
Наверное, я удивленно уставилась на него широко раскрытыми глазами, потому что он, ухмыльнувшись, прибавил:
— Садись, садись. Ты что же думала, что я тебя одну отправлю домой?
Я глубоко вздохнула и села в машину.
Когда такси тронулось, он опять крепко сжал мою руку и сказал:
— Я хочу быть с тобой до последней минуты.
У меня стало ещё тяжелее на сердце. Я с грустью смотрела на проплывающие мимо дома и думала: хоть бы эта последняя минута никогда не настала!
— Верена, в следующий раз я обязательно должен увидеть твою маму, хорошо?
Раскрыв рот от неожиданности, я с улыбкой посмотрела на него.
— Хорошо. А когда я увижу твою маму?
Он на секунду растерялся, но, тут же расхохотавшись, ответил:
— О’кей, я поговорю с ней…
Не понимаю, что в этом было смешного?
Такси остановилось, Халид попросил водителя подождать. В подъезде он в последний раз обнял меня.
— Sweetheart, все будет хорошо, поверь мне. Посмотри на меня, пожалуйста! Я люблю тебя.
Он коснулся золотого сердечка, висевшего у меня на шее, и на мгновение закрыл глаза. Потом, взяв мое лицо в ладони, ласково прикоснулся губами к моим губам.
На следующий день наступило отрезвление. Халид улетел, а мои чувства вновь вспыхнули. Я поняла, что люблю мужчину, который не может быть моим. Во всяком случае, не здесь и не сейчас. Поверь мне и потерпи, умолял он меня.
Но как я могу так долго терпеть тоску? Не говоря уже об этой неизвестности. Мне вдруг пришло в голову, что мы забыли поговорить об этом. Я посмотрела в зеркало, взяла в руку золотое сердечко, словно хотела сорвать его с шеи, и застонала от боли. Как я могла оказаться такой слепой? Как я могла так по-идиотски дать волю своим чувствам? Я и в самом деле дура. Теперь все опять впереди — если будет на то воля Аллаха.
В следующие недели и месяцы меня раздирали сомнения. Даже самые нежные строки из Дубая или Калифорнии не приносили облегчения. Ведь это были всего лишь слова, бестелесная сущность. Так незаметно проходило время. Я уже не могла видеть свое лицо в зеркале. Больше всего мне было жаль Марко. После встречи с Халидом я уже просто не могла продолжать эти отношения. Чем больше проходило времени, тем острее я ощущала потребность зачеркнуть все — абсолютно все! — и начать новую жизнь.
Я решила поставить Халида перед свершившимся фактом. Я написала ему, что это мое последнее письмо. Что он уже достаточно зрелый человек, чтобы принимать решения. Он знает, где меня найти, если пожелает стать моим мужем. До конца его учебы я отправляюсь на Крит и буду там его ждать.
Когда я все для себя решила, время резко изменило свой темп. Я добилась от мамы обещания не выдавать Халиду моего адреса. Словами я была сыта по горло, теперь я желала видеть дела. Я всё-таки уже достигла возраста, в котором трудно жить миражами и одними пустыми обещаниями.
Книга посвящена жизни и деятельности М. М. Литвинова, члена партии с 1898 года, агента «Искры», соратника В. И. Ленина, видного советского дипломата и государственного деятеля. Она является итогом многолетних исследований автора, его работы в советских и зарубежных архивах. В книге приводятся ранее не публиковавшиеся документы, записи бесед автора с советскими дипломатами и партийными деятелями: А. И. Микояном, В. М. Молотовым, И. М. Майским, С. И. Араловым, секретарем В. И. Ленина Л. А. Фотиевой и другими.
В книге рассматривается история бурной политической карьеры диктатора Ирака, вступившего в конфронтацию со всем миром. Саддам Хусейн правит Ираком уже в течение 20 лет. Несмотря на две проигранные им войны и множество бед, которые он навлек на страну своей безрассудной политикой, режим Саддама силен и устойчив.Что способствовало возвышению Хусейна? Какие средства использует он в борьбе за свое политическое выживание? Почему он вступил в бессмысленную конфронтацию с мировым сообществом?Образ Саддама Хусейна рассматривается в контексте древней и современной истории Ближнего Востока, традиций, менталитета л национального характера арабов.Книга рассчитана на преподавателей и студентов исторических, философских и политологических специальностей, на всех, кто интересуется вопросами международных отношений и положением на Ближнем Востоке.
Вашем вниманию предлагается биографический роман о турецком писателе Намык Кемале (1840–1888). Кемаль был одним из организаторов тайного политического общества «новых османов», активным участником конституционного движения в Турции в 1860-70-х гг.Из серии «Жизнь замечательных людей». Иллюстрированное издание 1935 года. Орфография сохранена.Под псевдонимом В. Стамбулов писал Стамбулов (Броун) Виктор Осипович (1891–1955) – писатель, сотрудник посольств СССР в Турции и Франции.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Валентина Катаева включены его публицистические произведения разных лет» Это значительно дополненное издание вышедшей в 1962 году книги «Почти дневник». Оно состоит из трех разделов. Первый посвящен ленинской теме; второй содержит дневники, очерки и статьи, написанные начиная с 1920 года и до настоящего времени; третий раздел состоит из литературных портретов общественных и государственных деятелей и известных писателей.
Книга В.Носовой — жизнеописание замечательных русских танцовщиц Анны Павловой и Екатерины Гельцер. Представительницы двух хореографических школ (петербургской и московской), они удачно дополняют друг друга. Анна Павлова и Екатерина Гельцер — это и две артистические и человеческие судьбы.