— Ранси, — сыто улыбнулся Нортон, и Ритон почувствовал дрожь в ногах от будущего унижения. — Ты вовремя. Разденься и встань на четвереньки.
Догадываясь, что будет дальше, Ритон повиновался. Нортон подошел спереди. Толстый, возбужденный член ткнулся в губы. Ритон покорно открыл рот, ловя языком и губами чужой член, посасывая его и тщательно облизывая. Арий пристроился позади. Его член, такой же возбужденный, как и у Нортона, проник в зад грубо и резко и так же резко начал двигаться в Ритоне. Оба мужа действовали слаженно — не первый раз вдвоем насиловали третьего. Несмотря на унижение и боль, Ритон вскоре почувствовал, как в нем начинает просыпаться желание, а по телу пробегают уже знакомые мурашки. Он активней заработал языком и губами, стал подмахивать бедрами, надеясь получить хоть немного удовольствия от такого двойного проникновения.
Член во рту еще больше увеличился в размерах, уже не помещался внутри, и Ритон с ужасом ждал, когда Нортон кончит, боясь бурного потока спермы. Разрядились оба одновременно, по внутренней стороне бедра потекла жидкость, такая же жидкость рванула в горло. Ритон лихорадочно глотал, не заметив, когда сперма сменилась мочой. Он проглотил все до капли, послушно вылизал оба грязных члена, поцеловал яйца в знак еще большего унижения и так и остался на четвереньках, когда мужья вернулись к трапезе — подниматься ему никто не позволял. Разгоряченный член стоял колом, набухшие яйца тянули вниз. Ритон некстати вспомнил недавние постельные игры со служанкой и закусил губу, чтобы не застонать от еще большего возбуждения.
Послы уехали через неделю. Все это время Анирана уделяла внимание государственным вопросам и на мужей внимания обращала мало. Лина пользовалась этим и каждую ночь звала к себе Ритона. Он умело доводил ее до оргазма каждый раз, она в ответ разрешала ему кончить. Потом обычно он относил ее в купальню — комнату рядом со спальней — и там тщательно вымывал каждую складку ее тела, снова возбуждаясь. Лина слабо представляла себе, как можно было жить с постоянным желанием. Член Ритона, казалось, никогда не был вялым, а сам Ритон старался доставить как можно больше удовольствия каждому, кто его звал.
Очередной ночью он пришел, дрожа всем телом. Гениталии выпирали из штанов сильнее обычного и, казалось, вот-вот готовы были порвать ткань.
— Что с тобой? — нахмурилась Лина.
— Старнор, госпожа, — Ритона била дрожь, — укололи час назад.
Лина вспомнила об этом варварском средстве.
— Куда они его колют?
— В основание члена, госпожа, чтобы больней было.
На язык просились лишь маты, но Лина промолчала, спросив вместо этого:
— Что я могу сделать, чтобы облегчить твое состояние?
Ритон на секунду замер, затем, покраснев, выдохнул:
— Погладьте меня, госпожа.
Где погладить, вопроса не возникло.
— Раздевайся, — приказала Лина, — и сними этот дурацкий колпачок.
Член действительно оказался больше обычного. Его буквально распирало от возбуждения. Лина положила пальцы на головку, начала поглаживать ее и ствол. Ритон прерывисто задышал, затем застонал. Через несколько секунд на покрытый ковром пол полилась тугой струей сперма.
Ритон ушел через час-полтора, предварительно доставив удовольствие Лине и тщательно вымыв ее и себя в купальне. Оставшись одна, Лина откинулась на подушки. За прошедшие дни она мало смогла узнать и ни на шаг не приблизилась к желанному побегу. Дроу обладали каким-то мощным артефактом, управлять которым могла только их раса, именно поэтому их терпели и не вмешивались во внутренние дела. Место обитания Лину не обрадовало: солнце здесь появлялось редко и ненадолго, в основном царил полумрак. Сырость и холод тоже радости не доставляли. В таком месте хотелось убивать даже тихой Лине, что уж говорить о воинственно настроенных «амазонках». И все же женских «развлечений» она не одобряла. Каждый вечер, уходя из комнаты для слуг, Лина брала с собой порцию еды, чтобы скормить ее Ритону — он, как и остальные мужчины-слуги, питался здесь по остаточному принципу и поэтому частенько ходил голодным.
Вздохнув, Лина устало прикрыла глаза. Спать не хотелось совершенно. Если бы не официальный отбой, можно было бы погулять по коридорам, заглянуть в желанную, спрятанную где-то внутри замка библиотеку. Да мало ли… Но приходилось оставаться в своей комнате. Ходить по коридорам ночами дозволялось только дроу-мужчинам, если кто-то из женщин вызывал их в свою комнату.
Время текло неспешно, но при этом неумолимо. Ритон уже привык чуть ли не каждую ночь появляться у служанки, удовлетворять ее, как умел, и даже начал про себя называть ее исключительно по имени. Лина… Она, несомненно, была странной, не такой, как местные. Она не смотрела на него с презрением, не называла «ранси», позволяла разряжаться и кормила по вечерам. За одно это Ритон готов был целовать ей ноги. Он видел, что она старается как можно больше облегчить его жизнь в замке, и не понимал причины.
Приближался день рождения сиятельнейшей Анираны, празднование которого должно было пройти с надлежащим размахом. Ритон внутренне сжимался от мысли о возможных унижениях, которые он перенесет на глазах у Лины. Меньше всего он хотел видеть ее на этом празднике: еще не выветрились из памяти унижения предыдущие, когда оба мужа своими издевательствами довели его чуть ли не до смерти. Но тогда умереть было не страшно, наоборот, Ритон про себя молил Темную Богиню о смерти. Сейчас же пугал не столько уход за Грань, сколько стыд перед той, от кого он, Ритон, видел лишь добро.
