Запоздалое понимание - [8]

— Но должно же у него быть имя! Где бумага?

Она подошла к столу и принялась просматривать документы, в беспорядке лежавшие на столе. Ее взгляд упал на незаконченное письмо, написанное рукой мужа. Поперек листа лежала ручка, словно он уронил ее при виде нежданного гостя.

«Мой дорогой Парвис»… кто такой Парвис?… «только что получил твое письмо с сообщением о смерти Элвелла, и, хотя мне кажется, что опасность миновала, все же безопаснее было бы…»

Она отложила письмо в сторону и продолжила поиски, но не обнаружила никакого сложенного листа среди писем и страниц рукописи, наспех собранных в стопку.

— Но судомойка видела его. Пришлите ее сюда, — приказала она, удивляясь, почему раньше ей в голову не пришло такое простое решение.

Тримл мигом испарилась, словно была рада покинуть комнату, и к моменту ее возвращения вместе с взволнованной служанкой Мэри уже взяла себя в руки и заготовила свои вопросы.

Джентльмен судомойке незнаком — да, это она поняла. Но что он сказал? И, самое главное, как он выглядел? С первым вопросом проблем не возникло, потому что говорил он очень мало, — только спросил мистера Бойна и, нацарапав что-то на клочке бумаги, потребовал, чтобы его немедленно передали мистеру Бойну.

— Значит, вы не знаете, что именно он написал? Вы не уверены, что там было его имя?

Судомойка не была уверена, но ей так казалось, поскольку он написал записку в ответ на ее вопрос, как его представить.

— И когда вы отнесли записку мистеру Бойну, что он сказал?

Кажется, мистер Бойн ничего не сказал, но она не уверена, потому что, как только она отдала ему бумагу и он развернул ее, в библиотеку вошел посетитель, и она сразу же удалилась, оставив джентльменов одних.

— Но раз вы оставили их в библиотеке, откуда вы знаете, что они вышли из дома?

В ответ на этот вопрос свидетельница пустилась в бессвязные разъяснения. Ей на выручку пришла Тримл, которая с помощью наводящих вопросов добилась от нее внятного ответа, — она едва успела пройти через холл, как услышала позади двух джентльменов и увидела, что они вместе вышли через парадную дверь.

— В таком случае, раз вы видели незнакомого джентльмена дважды, вы можете описать, как он выглядел.

Но ее способность выражать свои мысли оказалась не безграничной, и последнее испытание показало, что ее запас прочности имеет свои пределы. Необходимость подойти к парадной двери и проводить посетителя уже сама по себе явилась нарушением установленного порядка вещей, и она весь день пребывала в смятении и замешательстве. После такого потрясения ей удалось лишь выдавить из себя, приложив немало усилий:

— Его шляпа, мэм, была какая-то не такая, если можно так сказать…

— Не такая? А какая? — выстреливала вопросы Мэри, и в ту же секунду в ее памяти возник утренний образ, на который потом наслоились другие впечатления.

— Шляпа с широкими полями, и лицо было бледным… довольно молодое лицо? — настойчиво выспрашивала Мэри с побелевшими от напряжения губами. Но даже если бы судомойка и смогла вразумительно ответить на этот вопрос, ее ответ потонул бы в стремительном потоке мыслей хозяйки. Незнакомец… незнакомец в саду! Почему она раньше о нем не подумала. Теперь ей не нужны никакие доказательства того, что это именно он приходил к мужу и ушел вместе с ним. Но кто он такой и почему Бойн ему повиновался?

Неожиданно ей вспомнилось, что они часто говорили о том, какая Англия маленькая, — «в такой стране невероятно сложно потеряться». Словно ухмылка, материализовавшаяся из мрака.

«В такой стране невероятно сложно потеряться!» Это были слова ее мужа. А теперь, когда огромная машина официальных расследований прочесывает ее от побережья до побережья и по всем проливам, теперь, когда имя Бойна красуется на стенах каждого города и поселка, его портреты (Боже, какая мука!) висят по всей стране, как будто он — опасный преступник, теперь этот маленький, компактный, густонаселенный остров показал себя сфинксом, охраняющим страшные тайны и смотрящим в страдальческие глаза его жены со злорадной усмешкой — ведь ему известно то, о чем они никогда не узнают!

Прошло две недели после исчезновения Бойна. О нем никто ничего не знал, не обнаружилось никаких следов его передвижений. Даже обычные ошибочные сведения, пробуждающие надежду в измученных душах, и те появлялись крайне редко. Никто, кроме судомойки, не видел, как Бойн покинул дом, никто не видел джентльмена, который вышел вместе с ним. Расспросы соседей ни к чему не привели — никто из них не встречал в тот день незнакомца в окрестностях Линга. И никто не встречал Эдварда Бойна — ни одного, ни в компании — в прилегающих деревушках, на дороге через холмы или на какой-либо из местных железнодорожных станций. Солнечный английский полдень поглотил его без следа, словно он исчез во мраке киммерийской ночи.

Пока официальные органы расследования работали не покладая рук, Мэри перерывала бумаги мужа в поисках каких-либо неизвестных ей предшествующих сложностей, затруднений или обязательств, которые могли бы пролить свет на его исчезновение. Но если что-либо подобное и имело место в прошлой жизни Бойна, то испарилось без следа так же, как и клочок бумаги, на котором гость написал свое имя. У нее не осталось ни одной путеводной нити за исключением — если это можно назвать исключением — письма, которое Бойн писал явно в тот момент, когда к нему явился загадочный посетитель. Мэри читала и перечитывала это письмо, потом передала его полиции, однако оно тоже мало что прояснило.