Запоздалое понимание - [7]

Мэри сама подошла к двери и выглянула во двор, всматриваясь в липовую аллею, но никого не увидела вдали.

— Мистер Бойн просил что-нибудь передать?

Тримл вступила в последний бой с силами хаоса.

— Нет, мадам. Он просто ушел с джентльменом.

— С джентльменом? Каким джентльменом? — Мэри резко развернулась, словно приготовилась броситься в атаку на вновь открывшийся фактор.

— С джентльменом, который явился с визитом, мадам, — сдержанно ответила Тримл.

— Когда приходил джентльмен? Объяснитесь, наконец, Тримл!

Мэри была страшно голодна и очень хотела посоветоваться с мужем по поводу теплиц — только этим объяснялось столь необычное раздражение в разговоре с прислугой; однако она сразу почувствовала поднимающийся в Тримл дух неповиновения, характерный для почтительного слуги, которого довели до крайности.

— Не могу сказать точно, в котором часу, мадам, потому что не я открывала ему дверь, — ответила она, благоразумно игнорируя непоследовательность своей хозяйки.

— Не вы?

— Нет, мадам. Когда прозвенел звонок, я одевалась, а Агнес…

— Значит, пойдите и спросите Агнес.

На лице Тримл застыло выражение терпеливого великодушия.

— Агнес не сможет вам ответить, мадам, потому что она обожгла руку, когда подрезала фитиль у новой лампы из города… — Мэри знала, что Тримл никогда не нравилась новая лампа, — поэтому миссис Докет послала судомойку.

Мэри снова взглянула на часы.

— Третий час. Спросите у судомойки, не оставлял ли мистер Бойн сообщение.

Она отправилась в столовую, вскоре вернулась Тримл и доложила, что, по словам судомойки, джентльмен пришел около одиннадцати часов, и мистер Бойн ушел с ним, не оставив никакого сообщения. Судомойке неизвестно даже имя посетителя, поскольку он написал его на клочке бумаги и велел ей немедленно передать его мистеру Бойну.

Мэри пообедала, пребывая в замешательстве, и, когда Тримл подала кофе в гостиной, к замешательству добавилась легкая тревога, Бойн никогда не уходил из дома в столь неурочный час, не объяснив своего отсутствия. Его исчезновение казалось еще более странным оттого, что она никак не могла выяснить, кто этот загадочный посетитель, который, по всей видимости, и заставил Бойна уйти вместе с ним. Мэри имела богатый опыт жены загруженного работой инженера, которого часто вызывают по делу в самое неподходящее время, поэтому она научилась философски относиться к неожиданностям; однако с тех пор как Бойн ушел из бизнеса, он находил особое удовольствие в размеренном образе жизни бенедиктинского монаха. Он культивировал строгую пунктуальность и монотонность, словно пытаясь восполнить беспорядочные и суматошные годы с обедами и ужинами под стук колес в вагонах-ресторанах. Он не разделял склонность жены к сюрпризам, заявляя, что человек с утонченным вкусом находит безграничное удовольствие в привычном однообразии.

Поскольку человек не может предусмотреть все, никто не застрахован от непредвиденных случайностей, и рано или поздно однообразие жизни Бойна должно было быть нарушено, поэтому Мэри решила, что, желая прервать скучную беседу, он пошел проводить своего гостя до станции.

Придя к такому выводу, она немного успокоилась и продолжила совещание с садовником. Потом отправилась на почту в деревню, расположенную в километре от поместья, и, когда возвращалась домой, уже начали сгущаться сумерки.

Она шла по тропинке вдоль холмов, а Бойн, вероятно, вернулся со станции по шоссе, поэтому они не могли встретиться по дороге. Однако она была уверена, что он добрался до дома раньше нее, настолько уверена, что едва перешагнув через порог, прямиком направилась в библиотеку. Но в библиотеке по-прежнему никого не было, ничего не изменилось с тех пор, как она приходила звать мужа к обеду, даже бумаги лежали в том же порядке.

Внезапно ее охватил неясный страх перед неизвестностью. Она закрыла за собой дверь и, стоя в длинной молчаливой комнате, почувствовала, как ее страх обретает форму, дышит и прячется в темноте. Она вглядывалась в тени близорукими глазами, ей казалось, что в библиотеке присутствует нечто реальное, нечто чужое, которое наблюдает и все знает; от ужаса перед этим неосязаемым присутствием она схватилась за колокольчик и резко позвонила.

Тотчас явилась Тримл с лампой, и Мэри сразу стало легче при виде знакомого лица.

— Можете принести чай, если мистер Бойн дома, — сказала она, чтобы оправдать звонок.

— Очень хорошо, мадам. Но мистера Бойна нет, — ответила Тримл, устанавливая лампу.

— Нет? То есть он вернулся и снова ушел?

— Нет, мадам. Он не возвращался.

В ней вновь шевельнулся страх и теперь вцепился мертвой хваткой.

— С тех пор как ушел с джентльменом?

— С тех пор как ушел с джентльменом.

— Но кто был этот джентльмен? — в голосе Мэри слышались визгливые нотки. Так говорят люди, пытаясь перекричать шум.

— Не могу сказать, мадам. — Рядом с лампой Тримл вдруг стала казаться менее круглой и менее цветущей, словно и ее коснулась тень страха.

— Но ведь судомойка знает… разве не она впустила его в дом?

— Она тоже не знает, мадам. Он написал свое имя на сложенном листе бумаги.

Мэри вдруг осознала, что в разговоре они обе не пользуются общепринятыми формулировками, а называют таинственного посетителя неопределенным местоимением. В то же мгновение ее мысль ухватилась за сложенный лист бумаги.