Запоздалая оттепель, Кэрны - [43]
— До конца не заживают? — вздрогнул Женька всем телом.
— Случается и такое. Многие те болячки прячут от чужих глаз. Молчат о них. Скрывают. А ночами плачут…
— Так больно?
— Да, малыш! — глянула на Кузьму, тот поспешно к окну отвернулся.
— И у вас болит?
— Тоже не минуло…
— А кто побил?
— Это в войну было, Женя. Мне тогда лет пять или шесть исполнилось. Родители погибли в первые дни, и соседи сдали меня в детдом. Но и он оказался под немцем. Ох и голодали мы в войну! Ох и страхов натерпелись от бомбежек! Но самым лютым другое было. Случалось, привозили нам ночью на лошади хлеб. Уж и не знаю, кто жалел нас. Мы мигом его лопали. До последней крошки. Но однажды, уже утром, пришли в детдом немцы с полицаем. Выстроили нас и спросили детей постарше: «Кто вам ночью хлеб привозил?» Все молчат. Да и кто скажет? Мы, малыши, совсем ничего не видели. А если старшие и знали, кто ж скажет? Ну и молчали. А староста отсчитал девять детей, десятого из строя вывел. На глазах у нас застрелил. И снова вопрос повторил. Мы молчали. Он опять… десятого… И так шестерых… — сверкнула слеза у женщины. — Но был среди нас Митенька. Горбатый мальчик. Он тогда рядом со мной стоял. Я считать еще не могла, а он умел. Он меня на свое место поставил. А сам десятым встал. Меня пожалел. Но полицай заметил это. И вывел нас сам. Обоих из строя. Но… Повезло. Сигнал воздушной тревоги услышали. Самолеты прилетели. Немцы в машину и ходу от детдома. Но староста Митьку успел застрелить. Сам. На меня в нагане пули не хватило. Сбежали немцы. Мы Митю похоронили. А через двадцать лет того полицая нашли. Он в Сибири, потом в Приморье прятался. Кто-то узнал его. Привезли судить. Меня вызвали. Я тут же узнала гада. Рассказала все. А он и говорит: «Жаль, что всех вас тогда не прикончил!» Нет! Не к расстрелу приговорили его тогда. Срок дали большой. И все убеждали, что смерть для него была бы наградой. А вот заключение… Но может, он и сегодня живой. Где-нибудь в стардоме несчастным прикинулся. И горя не знает. А вот Мити — нет… Да и скольких убил изверг! Найди его при Сталине, тут же в расход пустили б. Здесь же время прошло. Но оно не вылечит память нашу. И болит она. Да так, что жизни не рада. И самое больное всегда долго помнится. Особо те дни, когда мы о Победе узнали. Побежали старшие дети в лес и на луг за цветами. А вся территория вокруг детдома оказалась заминированной. Только пятеро вернулись с цветами. Для могил…
Кузьма, слушая женщину, голову опустил. Представил все как наяву. Не сразу стряхнул тяжесть услышанного. А женщина говорила тихо:
— Знаешь, я сиротой росла. Ни матери, ни отца не помнила. Пусть бы хоть какие, калеки, злюки, но были б они у меня. И я считала бы себя самой счастливой. Родителей ценят не имевшие или потерявшие их. Только тогда по ним болит сердце. Другие даже не знают, какое это горе — сиротство.
— Можно и с родителями в сиротах оставаться всю жизнь! — не поверил мальчишка женщине. И спросил: — А вас до смерти били когда-нибудь?
— В ремеслушке дрались меж собой иногда. Но это быстро заживало. Тело поболит и перестанет…
— Если вместе с ним душу не избили, — вставил Женька и отошел к окну.
Когда гостья ушла, Женька повернулся к Кузьме:
— Знаешь, я с отцом не только из-за тебя поругался. Были у меня друзья. Я вместе с ними машины мыл. Хорошие пацаны. Они всегда за меня заступались. И я за них. Мы одной кучей работали. Все вместе. Я даже иногда ночевал у них. А к себе приводить не мог. Мать ругалась. Тут еще курево нашла в куртке. И поехало!
— Ты куришь? — удивился Кузьма.
— Курил, как все! Теперь не только пацаны, все девки курят. Что в том такого? Многие даже дома… Никто их не ругает. Хотя отцы есть. Зато мои не потерпели… А тут еще отец денег недосчитался. Опять я виноват! Отлупил. А вечером мать пришла и сказала, что это она взяла у него из кармана. Отец меня так отлупцевал, что я его не мог простить. Вором обзывал. Всем моим друзьям позвонил. Запретил подходить ко мне. Обзывал их, грозился. А за что? Я до сих пор с ними помириться не могу…
— И давно ты куришь? — насупился Кузьма.
— Уже два года. Ну и что? Теперь пацаны еще с детсада знают, какое курево хорошее, а какое говно! Я позже всех начал…
— Бросай, Женька!
— Так и знал! И ты не лучше их, — сопнул мальчишка обиженно и добавил: — Только вам все можно! Только вы всегда правы!
— Друзья, какие к куреву приноровили…
— Это я уже слышал. Они плохие… Поэтому мне не надо ни с кем дружить. Только дома сидеть за сторожа. Да и грызню слушать, сплетни. Все за меня вы решите. Так отец говорил. Он уже велел мне готовиться в гинекологи. Даже не спросил, хочу ли я того. Он мне друзей нашел. Сынков и дочек своих врачей. А мне с ними тошно. Не хочу! Хотел меня обучать музыке. Сказал, что нужно. Я неспособным оказался. Потом в спорт послал. Я из кружка карате сбежал. Он опять избил. Я к тебе просился. Чтоб столяром стать. Опять получил по шее. Потому что твое ремесло не престижное, кустарное и не модное. Им не похвалишься! Я для них — игрушка! Своего ничего не должно быть. Они все за меня сделают. А я — не хочу! Не могу жить по-ихнему! Я по-своему буду!
Это — страшный мир. Мир за колючей проволокой. Здесь происходит много такого, что трудно себе представить, — и много такого, что невозможно увидеть даже в кошмарном сне. Но — даже в мире за колючей проволокой, живущем по незыблемому блатному «закону», существуют свои представления о чести, благородстве и мужестве. Пусть — странные для нас. Пусть — непонятные нам. Но там — в зоне — по-другому просто не выжить…
Колыма НЕ ЛЮБИТ «случайных» зэков, угодивших за колючую проволоку по глупой ошибке. А еще больше в аду лагерей не любят тех, кто отказывается склониться перед всемогущей силой блатного «закона»…Но глупый наивный молодой парень, родившийся на далеком Кавказе, НЕ НАМЕРЕН «шестерить» даже перед легендарными «королями зоны» — «ворами в законе», о «подвигах» которых слагают легенды.Теперь он либо погибнет — либо САМ станет легендой…
В новом романе, предложенном читателям, рассказано о двух сахалинских зонах: женской, с общим режимом содержания, и мужской, с особым режимом. Как и за что отбывают в них наказания осужденные, их взаимоотношения между собой, охраной, администрацией зоны показаны без прикрас.Судьбы заключенных, попавших на зону за преступления, и тех, кто оказался в неволе по необоснованному обвинению, раскрыты полностью.Кто поможет? Найдутся ли те, кому не безразлична судьба ближнего? Они еще есть! И пока люди не разучились сострадать и помогать, живы на земле надежда и радость....Но не каждому стоит помогать, несмотря на молодость и кровное родство.
Низшие из низших. Падшие из падших.«Психи», заживо похороненные за колючей проволокой СПЕЦИАЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ.Среди них есть и палачи, и жертвы… Есть преступники, умело «откосившие» от возмездия за содеянное, — и жалкие, несчастные люди, забытые всеми. Они обитают в АДУ. У них лишь одна цель — ВЫЖИТЬ.
Кто он, странный человек, замерзавший на заснеженной дороге и "из жалости" подобранный простой деревенской бабой?Кто он, "крутой мужик", похоже, успевший пройти все мыслимые и немыслимые круги лагерного ада - и стать "своим" в мире за колючей проволокой?Возможно, бандит, наконец-то решивший "завязать" с криминальным прошлым? Скорее всего - так. Но... с чего это взял старый, опытный вор, что блатные "братки" просто возьмут и отпустят на "мирное житье" бывшего дружка и подельника?..
…Бомжи. Отвратительные бродяги, пьяницы и ничтожества?Или — просто отчаянно несчастные люди, изгнанные из дома и семьи, вынужденные скитаться по свалкам и помойкам, нигде и ни в ком не находящие ни жалости, ни сострадания?На Руси не зря говорят — от тюрьмы да сумы не зарекайся.Кто из нас — благополучных, состоятельных — может быть уверен, что его минет чаша сия?Запомните — когда-то уверены были и они…
Россия, Сибирь. 2008 год. Сюда, в небольшой город под видом актеров приезжают два неприметных американца. На самом деле они планируют совершить здесь массовое сатанинское убийство, которое навсегда изменит историю планеты так, как хотят того Силы Зла. В этом им помогают местные преступники и продажные сотрудники милиции. Но не всем по нраву этот мистический и темный план. Ему противостоят члены некоего Тайного Братства. И, конечно же, наш главный герой, находящийся не в самой лучшей форме.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.
Две женщины — наша современница студентка и советская поэтесса, их судьбы пересекаются, скрещиваться и в них, как в зеркале отражается эпоха…
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
Они - `блатные`.Люди, обитающие по своим `неписаным законам` не только за колючей проволокой, но и в `мирной` жизни.Воры, бандиты, налетчики тоже когда-то `уходят на покой`. Но даже став вполне `респектабельными господами`, они уже попросту не в силах отказаться от правил, испокон веку правящих `фартовым народом`.И тогда уютный, тихий на первый взгляд поселок превращается в действительности в `блатную малину`, где `обожженные зоной` вольно или невольно творят жесткий и в чем-то честный воровской закон...
"Тайга — закон, медведь — хозяин". Таков принцип жизни в глухом поселке, где царит истинно звериный закон — ВЫЖИВАЕТ СИЛЬНЕЙШИЙ! Здесь в немыслимый клубок сплетены жизни уголовников-ссыльнопоселенцев, "крутых парней", приехавших за шальными заработками, и молоденьких девчонок-геологов, еще не знающих: ЗДЕСЬ, в "волчьей стае", женщин отбивают КОГТЯМИ и ЗУБАМИ, а судьбу человека решает ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВО ТАЙГА…
Их называли - стукачами. А еще - "сексотами", "суками", "наседками"...Их убивали в "зонах"...С ними сводили счеты на воле...Их клеймили, пытали, калечили...Таков старинный блатной "закон", согласно которому стукач жить не должен!А они - были, есть и, похоже, останутся навсегда.Почему?Об этом, наверное, могут рассказать лишь они сами!
Профессиональный киллер влюблен. Чем привлечь внимание избалованной красавицы? Получив заказ на ликвидацию банкира, он решает «бросить к ее ногам» крупную сумму денег. Красавица спокойно принимает щедрый дар влюбленного, но... замуж выходит за другого!