Запоздалая оттепель, Кэрны - [24]
— Ничего! Покрасим рамы, стены! Вмиг помолодеет. Дай только на ноги покрепче встать!
— Скажи, Яков, а с какой нужды ты согласился здесь работать? Иль другого дела не сыскал? Иль ничего больше не умеешь?
Тот посмотрел на Кузьму с грустью.
— А тебе Александра разве не сказала о нашей семье ничего?
— Говорила, мол, мать померла недавно.
— И все? — Приметив легкий кивок, подвел к скамейке под яблоней. Присел. — Мы из кулаков. Короче, из ссыльных. Деда с бабкой с оравой ребят выгнали в Сибирь. Семеро детей было у них. До места живыми лишь двоих довели. Моего отца и старшую его сестру. В том поселении они много лет прожили. До Хрущева. Вкалывали, чтоб выжить, с утра до ночи. Много таких поселений было по России. От всех ссыльных отказались родственники, отвернулись друзья и соседи. А в иных семьях даже дети, повзрослев, писали заявления и через газету публично отказывались от родителей. Меняли фамилии, уезжали от родителей, чтобы не носить клеймо врагов народа. В светлое будущее уходили… — Сглотнул ком, сдавивший горло. — В нашем поселении, к несчастью, слишком много таких оказалось. Отказ от родителей прошелся чумой по Сибири. Сталинские времена… Отказалась от стариков и сестра моего отца. А он остался. Там же женился на матери. И родили нас троих. Из семидесяти семей лишь в пяти были мы — дети. Остальные умирали. В одиночку. При живых детях голодали родители. Их хоронить было некому. Власти радовались, что поселение превращается в погост. Ни врачей, ни учителей не было. Но мы подрастали. Все знали, пережили и вынесли столько, что вспомнить больно. С детства помогали старикам выживать. Сначала отец с матерью велели. Потом у самих появилась жалость. Потребность возникла.
И злоба на тех, бросивших. Они не только не навещали, не помогали, даже не писали родителям. А тут Хрущев… Пошли реабилитации. Поголовные. А кого? Мертвых, оскорбленных и ограбленных? Кому нужна запоздавшая милость? Она от милостыни ничем не отличалась. Отняли жизни, взамен вернули прощение всем. Тем, кто выжил и стоял у могил. Ведь власти отняли у них не только здоровье, имя, имущество, детей, но и веру в добро человечье. Обокрали целиком. И я, когда повзрослел, не верил молодым, жалел лишь детей и стариков. Они всегда беззащитны. Во все времена. А я все еще ссыльным себя считаю. Едкая это штука — память. И все мне кажется, что ворвется в стардом наряд милиции. И как там, в Сибири, построят всех в шеренгу, крикнув: «Стройся, падлы!» И, пересчитав по головам, уж не сбежал ли кто, добавят, уезжая: «Ни шагу отсюда, гады ползучие! Буржуйская чума! Контры! Когда вы передохнете в своем змеюшнике?» — Сдавил пальцы до хруста. — Словно и не матери их рожали. В них ничего человечьего не было! Я и теперь помню глаза тех стариков. И не смогу работать с теми, кто отказался от них, издевался над ними.
— Но ведь серед нынешних твоих стариков не все из сосланных, могут оказаться и те, кто выкинул в Сибирь, — заметил Кузьма.
— Кто знает, на лбу печати нет ни у кого. Но все, какие приходят сюда, хлебнули горя через край и тоже оказались изгоями среди людей. Их так же обобрали, как и нас когда-то. От них и нынче отказываются дети. Все повторяется… — вздохнул Яков. И спросил: — А ты-то сам откуда будешь? Почему спрашиваю, не обижайся. Столяром, говоришь, работал всю жизнь в городе. Но язык у тебя — деревенский. Будто всю жизнь провел в захолустье, в глуши.
— Я с самого рождения с бабкой жил. В деревне. Серед стариков. Даже школу там закончил. К родителям в гости приезжал. На каникулы. А город не любил. Там в деревне приноровили деды к столярке. Знатные были мастера. Много секретов передали. И говорили мне: «Учись, Кузьма, ремеслу нашенскому. Оно в любые времена прокормит и самому сгодится. То славно, когда у человека светлая голова. Но вдесятеро краше, коли и руки умелые. Мастеровой с голоду не пухнет. Абы лень не одолела. И копейку в дом, и харчи поимеешь. С нашим ремеслом не пропадешь в жизни!»
А и верно. Одолел я столярку. И когда в город переехал, враз на мебельный устроился. Мигом разряд дали. Хорошие деньги получал. А к науке мозги неповоротливы. Так в семи классах и застрял. Зато в своем деле любого мастера с образованием на вираже обойду. А знаешь, как было? Пришел я в мебельщики. Они в то время для заграницы делали заказы — на выставку. Наипервейшие образцы! Всяк выкладывался, лез из кожи вон! Ровно не стул иль стол, а его самого с суконной харей на той выставке показывать станут за деньги. Глянул — смех разобрал. Все заказы с кандибоберами. Ну и мне мастер предложил кого-нибудь изобразить для заграницы. Прознали столяры, что и мне, новичку, заказ поручен, смеяться стали. А меня зло разобрало. И взялся сундук сделать. Наш обычный, русский, какой девкам для приданого годился. В неделю управился. Весь резной. С узорами повсюду. Покрыл его лаком. Дал просохнуть. Мастеру показал. Тот обомлел и говорит: «Такой только для музеев! Это ж сказка!» Позвал столяров. Те онемели. А он им велел учиться у меня. Ну, сундук тот на выставке барином стоял. Вкруг него не дыша ходили. Ох и глянулся! Заказы посыпались, ровно из мешка. Будто все заграничные помешались. Сколько я их сделал, всю ихнюю Европу в мои сундуки можно было загрузить вместе с буржуями! Хорошие деньги они платили за мою работу. И я не жалился на получки. А все ж каждый год летом на отпуск в деревню сбегал — к своим старикам, еще чего-нибудь ухватить от ремесла. Шкафы и столы, стулья и койки, комоды и горки, всякие серванты делал с ними. Потом у себя… Так-то вот и жил. Душой к деревне прирос. Одно худо — ныне из тех стариков никого не осталось. Повымерли. А жаль… Живет во мне ихнее ремесло. Но передать его стало некому. Нонешняя молодь ленивая. Свои дети сердца к дереву не поимели. Не любят, не понимают, не чувствуют его. Сплошные чурки… А мне горько. Зазря все уйдет, сгинет вместе со мной когда-то, и все тут…
Это — страшный мир. Мир за колючей проволокой. Здесь происходит много такого, что трудно себе представить, — и много такого, что невозможно увидеть даже в кошмарном сне. Но — даже в мире за колючей проволокой, живущем по незыблемому блатному «закону», существуют свои представления о чести, благородстве и мужестве. Пусть — странные для нас. Пусть — непонятные нам. Но там — в зоне — по-другому просто не выжить…
Колыма НЕ ЛЮБИТ «случайных» зэков, угодивших за колючую проволоку по глупой ошибке. А еще больше в аду лагерей не любят тех, кто отказывается склониться перед всемогущей силой блатного «закона»…Но глупый наивный молодой парень, родившийся на далеком Кавказе, НЕ НАМЕРЕН «шестерить» даже перед легендарными «королями зоны» — «ворами в законе», о «подвигах» которых слагают легенды.Теперь он либо погибнет — либо САМ станет легендой…
Низшие из низших. Падшие из падших.«Психи», заживо похороненные за колючей проволокой СПЕЦИАЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ.Среди них есть и палачи, и жертвы… Есть преступники, умело «откосившие» от возмездия за содеянное, — и жалкие, несчастные люди, забытые всеми. Они обитают в АДУ. У них лишь одна цель — ВЫЖИТЬ.
В новом романе, предложенном читателям, рассказано о двух сахалинских зонах: женской, с общим режимом содержания, и мужской, с особым режимом. Как и за что отбывают в них наказания осужденные, их взаимоотношения между собой, охраной, администрацией зоны показаны без прикрас.Судьбы заключенных, попавших на зону за преступления, и тех, кто оказался в неволе по необоснованному обвинению, раскрыты полностью.Кто поможет? Найдутся ли те, кому не безразлична судьба ближнего? Они еще есть! И пока люди не разучились сострадать и помогать, живы на земле надежда и радость....Но не каждому стоит помогать, несмотря на молодость и кровное родство.
Кто он, странный человек, замерзавший на заснеженной дороге и "из жалости" подобранный простой деревенской бабой?Кто он, "крутой мужик", похоже, успевший пройти все мыслимые и немыслимые круги лагерного ада - и стать "своим" в мире за колючей проволокой?Возможно, бандит, наконец-то решивший "завязать" с криминальным прошлым? Скорее всего - так. Но... с чего это взял старый, опытный вор, что блатные "братки" просто возьмут и отпустят на "мирное житье" бывшего дружка и подельника?..
…Бомжи. Отвратительные бродяги, пьяницы и ничтожества?Или — просто отчаянно несчастные люди, изгнанные из дома и семьи, вынужденные скитаться по свалкам и помойкам, нигде и ни в ком не находящие ни жалости, ни сострадания?На Руси не зря говорят — от тюрьмы да сумы не зарекайся.Кто из нас — благополучных, состоятельных — может быть уверен, что его минет чаша сия?Запомните — когда-то уверены были и они…
«Так как я был непосредственным участником произошедших событий, долг перед умершим другом заставляет меня взяться за написание этих строк… В самом конце прошлого года от кровоизлияния в мозг скончался Александр Евгеньевич Долматов — самый гениальный писатель нашего времени, человек странной и парадоксальной творческой судьбы…».
Автор ничего не придумывает, он описывает ту реальность, которая окружает каждого из нас. Его взгляд по-журналистски пристален, но это прозаические произведения. Есть характеры, есть судьбы, есть явления. Сквозная тема настоящего сборника рассказов – поиск смысла человеческого существования в современном мире, беспокойство и тревога за происходящее в душе.
Устои строгого воспитания главной героини легко рушатся перед целеустремленным обаянием многоопытного морского офицера… Нечаянные лесбийские утехи, проблемы, порожденные необузданной страстью мужа и встречи с бывшим однокурсником – записным ловеласом, пробуждают потаенную эротическую сущность Ирины. Сущность эта, то возвышая, то роняя, непростыми путями ведет ее к жизненному успеху. Но слом «советской эпохи» и, захлестнувший страну криминал, диктуют свои, уже совсем другие условия выживания, которые во всей полноте раскрывают реальную неоднозначность героев романа.
Ирина Ефимова – автор нескольких сборников стихов и прозы, публиковалась в периодических изданиях. В данной книге представлено «Избранное» – повесть-хроника, рассказы, поэмы и переводы с немецкого языка сонетов Р.-М.Рильке.
Как зародилось и обрело силу, наука техникой, тактикой и стратегии на войне?Книга Квон-Кхим-Го, захватывает корень возникновения и смысл единой тщетной борьбы Хо-с-рек!Сценарий переполнен закономерностью жизни королей, их воли и влияния, причины раздора борьбы добра и зла.Чуткая любовь к родине, уважение к простым людям, отвага и бесстрашие, верная взаимная любовь, дают большее – жить для людей.Боевое искусство Хо-с-рек, находит последователей с чистыми помыслами, жизнью бесстрашия, не отворачиваясь от причин.Сценарий не подтверждён, но похожи мотивы.Ничего не бывает просто так, огонёк непрестанно зовёт.Нет ничего выше доблести, множить добро.
Установленный в России начиная с 1991 года господином Ельциным единоличный режим правления страной, лишивший граждан основных экономических, а также социальных прав и свобод, приобрел черты, характерные для организованного преступного сообщества.Причины этого явления и его последствия можно понять, проследив на страницах романа «Выбор» историю простых граждан нашей страны на отрезке времени с 1989-го по 1996 год.Воспитанные советским режимом в духе коллективизма граждане и в мыслях не допускали, что средства массовой информации, подконтрольные государству, могут бесстыдно лгать.В таких условиях простому человеку надлежало сделать свой выбор: остаться приверженным идеалам добра и справедливости или пополнить новоявленную стаю, где «человек человеку – волк».
Дети – преступники?! Дети, чья жестокость превосходит порою жестокость взрослых?! Это – не миф, а реальность. Обычная, повседневная реальность нашей жизни. Сломаны, истерзаны судьбы пацанов и девчонок, выросших по воровским «малинам» и едва ли не с молоком матери усвоивших звериный блатной «закон»: ИЛИ ТЫ – ИЛИ ТЕБЯ. Они давно уже ничего не боятся и ни во что не верят. Они готовы на все…
Новый роман Б.Бабкина «Когда закон бессилен» с беспощадной точностью раскрывает подлую сущность мафиози, совершающих преступления чужими руками и поэтому остающихся безнаказанными. Им и коррумпированным представителям власти противостоят честные люди, которые ведут жестокую борьбу с преступниками. Роман отличают напряженный сюжет и стремительное действие, читается с неослабевающим интересом.
Их называли - стукачами. А еще - "сексотами", "суками", "наседками"...Их убивали в "зонах"...С ними сводили счеты на воле...Их клеймили, пытали, калечили...Таков старинный блатной "закон", согласно которому стукач жить не должен!А они - были, есть и, похоже, останутся навсегда.Почему?Об этом, наверное, могут рассказать лишь они сами!
Профессиональный киллер влюблен. Чем привлечь внимание избалованной красавицы? Получив заказ на ликвидацию банкира, он решает «бросить к ее ногам» крупную сумму денег. Красавица спокойно принимает щедрый дар влюбленного, но... замуж выходит за другого!