— Vratiću se, — произнес он. — Пойду пройдусь.
— Что он сказал? — изумленно спросил Мордан, на мгновение вернувшись к действительности — Данглар счел это добрым знаком.
— Понимаете, в нем осталась частичка кисиловского вампира. Со временем она рассосется. А может, и нет. С ним ведь никогда не знаешь заранее.
Адамберг с озабоченным видом шел обратно.
— Данглар, вы мне уже это говорили, но я забыл. Где исток Сены?
— На плато Лангр.
— А не на горе Жербье-де-Жон?
— Нет, там исток Луары.
— Hvala, Данглар.
— Не за что.
Это он сказал «спасибо», объяснил Данглар Мордану. Адамберг опять зашагал к реке своей раскачивающейся походкой, придерживая пальцем пиджак, переброшенный через плечо. Мордан неловким движением поднял бокал с пивом, словно не был уверен, что еще имеет на это право, а затем робко протянул его к удалявшемуся Адамбергу и к Данглару.
— Hvala, — произнес он.
Адамберг уже час шагал вдоль набережной по солнечной стороне, слушая, как чайки кричат по-французски. В руке у него был телефон: он ждал звонка из Лондона. Сток сдержал обещание, звонок раздался ровно в четырнадцать пятнадцать. Разговор был совсем недолгим. Адамберг задал помощнику суперинтенданта Рэдстоку единственный вопрос, на который можно было ответить коротко — либо «да», либо «нет».
— Yes, — ответил Рэдсток, Адамберг поблагодарил и попрощался. Ему захотелось позвонить кому-то из коллег, и, подумав, он набрал номер Эсталера. Один только Эсталер не станет с ним спорить или критиковать его.
— Эсталер, навестите в больнице Жослена, у меня есть для него сообщение.
— Да, комиссар. Записываю.
— Скажите ему, что дерево на Хэмпстед-хилл засохло.
— На Хэмпстед-хилл? То есть на Хайгетском холме?
— Точно.
— И больше ничего?
— Больше ничего.
— Будет сделано, комиссар.
Медленно идя по бульвару, Адамберг представил себе, как засыхают побеги деревьев у могилы в Кисельево.
Где они вырастут снова, Петер?
