Заповеди Леса - [26]

Он снял маску. И я с ужасом себя. Другую себя.

Возможно, она просто на меня похожа. В моих глазах не может быть столько жестокости и холодности. Я не могу убивать.

Её руки были по локоть в крови, она смотрела на меня насмешливо, на гу-бах застыла ухмылка.

— Уходи. Ты не я, — прошептала я, — оставь этих людей в покое.

— Ошибаешься. Взгляни на свои руки, — я непонимающе взглянула на своего близнеца, а потом посмотрела на свои руки. Они были перемазаны кровью. Я по-давила крик где-то глубоко внутри себя.

Картина тут же изменилась. Я шла по изумрудной дороге в райский сад. Здесь магия заменяла всё, здесь был мир наших фантазий.

В конце дорожки стояло три трона. На центральном, украшенном руби-нами, восседал человек. Волосы его были чёрные как смоль, кожа бледная как у мертвеца. Тонкие синие губы растянулись в улыбке.

Я подошла к мужчине поближе.

— Займи, место подле меня, дочь моя, — я почтительно поклонилась ему и села на трон, украшенный изумрудами.

Только вблизи я заметила, что этот мужчина не человек, за спиной у него были сложены чёрные крылья.

Это существо смотрело на меня своими полностью чёрными глазами, в которых, казалось, не было зрачков.

Мне захотелось убежать прочь: это место не казалось таким уж рай-ским. Цветы увяли. Вода превратилась в кровь. А изумрудная дорожка, стала чёрной как сама ночь. В небе разразились молнии. Я ощутила, как вершиться древняя магия.

Я побежала, но кто-то схватил меня и поднял в небо.

— Помоги мне, дочь моя! Выпусти из темницы!

Так вот что это такое. Темница. Темница, где заключено само зло. А я дочь зла.

Монстр уносил меня в ночь. Я смотрела на ад с высоты неба. Я видела, как горят дома. Как армия мертвецов тащит ещё живых людей и кидает в веч-ное пламя.

Мы подлетали к замку.

Именно здесь вершилось само зло. Тёмная материя защищала всех, кто находился внутри.

Монстр полетел к самой высокой башне в замке.

— Это твой новый дом. Будешь сидеть здесь, пока не одумаешься, — произ-нёс он.

И монстр отнёс меня в темницу. Он кинул меня на каменный пол. В кро-мешной тьме нельзя было ничего увидеть.

Я сжалась в комок и тихо заплакала.

Я проснулась в холодном поту. Сон был настолько реальным, что ощуще-ние, будто я в темнице, не проходило. Крики людей бесконечным эхом звучали у меня в голове. Я поморщилась, словно хотела избавиться от ужасных воспомина-ний.

Я подавила в себе желание позвать Рому. Сама же сказала ему не прихо-дить, но без него я не справлялась. Раньше я кляла свой сон, но он не менялся, он всегда был со мной. А теперь меня кидало из одного кошмара в другой.

Шея болела. Я встала с кровати и подошла к зеркалу. Вроде бы всё было как обычно. Никаких повреждений, никаких укусов. Значит, приход Эрика ко мне всего лишь сон?

Это порадовало.

На улице светало, и я решила вернуться в постель.

Я убеждала себя, что смогу самостоятельно справиться с кошмарами, рас-шифровать видения и спасти всех, если это понадобиться. Но я ошибалась.

Возможно, лучше вовсе не спать.

Но стоило мне лечь в постель, как сон забрал всё моё мужество и все мои решения. Он не позволил мне сопротивляться, сломав разом все барьеры. И я очу-тилась в новом сне.

Поляна.

Закат.

Лучи солнца в последний раз касаются мира. Они отражаются в каждой частичке земли, согревая своим теплом. Озаряют собой даже беспроглядную тьму.

Я стояла посередине поляны, прижимая к груди букет полевых цветов. Моё платье было белым и длинным. Хотя и совершенно простым.

«Прямо, как невеста», — промелькнуло в голове.

Я ждала кого-то, чего-то. Этот сон был другим, я не хотела убежать из него, лишь желала остаться здесь навсегда.

— Любуешься закатом? — это был Эрик.

У него удивительный голос, запоминающийся раз и навсегда. Как я могу описать его? Как какую-то редкостную пряность? Как ворох мыслей в моей го-лове и стайку мурашек, бегущих по позвоночнику?

Я не смогу передать тембра и всех интонаций, даже если употреблю все знакомые и незнакомые метафоры.

Я чувствовала его присутствие во сне. Между нами существовала связь, противоестественная и порочная, но манящая.

Я обернулась. Его глаза светились счастьем. Выражение лица не было, как обычно, самодовольным. Оно было… Всё в Эрике говорило об искренности.

— Да, прости.

— Ничего. Чего мы только не говорим, когда злимся, — Эрик одной рукой прижал меня к себе.

А потом его губы коснулись моих. Никто никогда не прикасался так ко мне. И, впервые, мне не хотелось, чтобы сон (или всё же видение?) заканчивался. Меня переполняла бесконечная, ослепляющая нежность. И тепло.

Поцелуй закончился. Эрик прижался своим лбом к моему.

— Но по-прежнему считаю, что Серафиму нужно изгнать, — моё дыхание сбилось.

— Мы обсудим с тобой это позже, — сказал он.

Я выскользнула из его рук и отошла в сторону.

На самом деле я снова оказалась в ловушке. Я, настоящая я, не могла ни-чего сказать. Я была в своём теле, я видела происходящее своими глазами, но го-ворила, совершала движения моя другая версия.

Эрик приобнял меня, и я удивилась, когда моё тело прильнуло к нему.

Я закрыла глаза.

— Я уже не верю в то, что жизнь станет полностью нормальной.

— Всё будет, Злата. Нужно только подождать.