«Запомните меня живым». Судьба и бессмертие Александра Косарева - [101]

Ребята послабее духом подписали придуманную следователем «рыбу», ожидая открытого суда, чтобы там уж рассказать истинную правду. Но это понимали и следователи, понимал и шеф Берия.

Однако, как на таких людей можно было полагаться, а тем более, опираться на них на таком громком процессе? Сегодня бы просто «зарядили» взятками, но при Сталине, да еще на уровне политических процессов это было слишком рискованно.

Перед нами, вообще-то, странный феномен: абсолютно изолированные друг от друга молодые люди, комсомольские работники разных рангов, которые изредка сталкивались лишь на очных ставках, не сговариваясь, повели себя одинаково.

Наверное, дело здесь не в их любви к Косареву или к Пикиной.

Они защищали человеческое достоинство.

Конечно, были и другие: кто и подписал, и назвал имена. Не стоит ли их осуждать? Силы человека, его воля не беспредельны. Помянем и их, зажжем и по ним свечи: они ни в чем не повинные люди, они такие же жертвы сталинского произвола.

Когда Берия понял, что докладывать вождю особенно нечего, потому что открытый суд невозможен, ибо в этом случае их со Сталиным ждет фиаско, он решил перемолоть жертвы поодиночке. Берия приказал своей команде не тянуть, быстрее закрывать дела и направлять их в другие судилища. Одни — в Военную коллегию, другие — через Особое Совещание, «двойки», «тройки». Причем на эти мероприятия обвиняемых даже не вызывали — им «выписывали» приговоры почти по той же схеме, по которой Сталин с Ежовым рассматривал и чиркал красным карандашом расстрельные списки 1936–1937 годов.

Оставалось только проставить нужные статьи Уголовного кодекса, по которым полагались определенные сроки лишения свободы.

Парадоксально, но вся эта банда следаков и костодробителей, которые уже видывали в своих кабинетах и молодую партийную элиту, и старых большевиков, друзей Ленина, и видных полководцев, — эта банда вынуждена была отступить перед комсомольским активом Александра Косарева! Лубянка сдалась перед силой духа оклеветанных и беззащитных людей, которые хотели хоть письмами, хоть записками, хоть ржавым гвоздем по стене донести правду до молчащего и запуганного общества…

Еще нескоро, 11 июля 1953 года, в «Красной Звезде» появится передовая статья «Несокрушимое единение партии, правительства, советского народа»: «Разоблаченный ныне враг народа Берия различными карьеристскими махинациями втерся в доверие, пробрался к руководству».

В том же очерке из перестроечного «Огонька» автор приводит слова важного свидетеля по делу Берии — конструктора и исполнителя «молодежного процесса» 1938 года.

Это заслуженный юрист РСФСР, государственный советник юстиции 2-го класса Геннадий Афанасьевич Терехов, которому довелось вести следствие по делу Берии.

— Официальная его биография 1917–1920 годов, — рассказывал Терехов, — конечно, переврана в прижизненной печати. Берия являлся одним из агентов контрреволюционной буржуазно-националистической организации «Мусават» в Азербайджане, что он тщательно скрывал, а после ее разгрома в апреле 1920 года перекинулся к большевикам. Знал ли об этом Сталин? Во всяком случае, Берии, выдающемуся авантюристу, поначалу казалось, что удалось замести следы. Беспокоило одно, архивы разведки «Мусавата», которые остались где-то в бакинских подвалах.

Поэтому, продолжает Терехов, когда Берия стал наркомом НКВД и получил практически неограниченную власть, он приказал своему заму, Меркулову, доставить в Москву эти архивы. Что и было сделано.

Правда, Берия их почему-то не уничтожил, а до самого ареста держал в сейфе своего кабинета.

Валентина Федоровна уже работала после освобождения в Комиссии партийного контроля при ЦК КПСС, когда ее неожиданно вызвали на очную ставку со следователем, который допрашивал ее и Косарева в рамках «комсомольского дела».

Эту очную ставку Пикиной тоже удалось восстановить по памяти.

Вот в каком виде она ее сохранила.

СЛЕДОВАТЕЛЬ (указывая на Пикину). Знаете ли вы эту женщину и когда с ней познакомились?

ШВАРЦМАН. 27 ноября 1938 года меня, Родоса и Аршадскую вызвал к себе Берия, дал указание, что 28 ноября должны быть арестованы бывшие секретари ЦК ВЛКСМ. Распределил, кто за кем должен ехать. Начиная с 29 ноября я был следователем по делу Пикиной и тогда с ней познакомился.

ВОПРОС. Применяли ли вы к Пикиной недозволенные методы следствия?

ОТВЕТ. Да, применял. Всё, что было, всё правильно. И я прошу прощения у гражданки Пикиной.

ВОПРОС. Почему вы через месяц перевели Пикину в лефортовскую тюрьму?

(Туда же, если читатель помнит, перевели и Александра Косарева. — А.К.)

ОТВЕТ. Всё это делалось по указанию Берии. И еще потому, что во Внутренней тюрьме НКВД, несмотря на длительные стойки, Пикина никаких показаний не давала.

ВОПРОС. Какие же показания и на кого она дала вам в Лефортове?

ОТВЕТ. Никаких показаний Пикина там тоже не дала.

ВОПРОС. В таком случае, какими же фактами нарушения законности располагало следствие, чтобы арестовать Пикину?

ОТВЕТ. Никакими. Кроме приказа Берии арестовать Пикину.

ВОПРОС. Почему же вы путем недозволенных методов пытались выбить из нее показания?

ОТВЕТ. Если б я не делал того, что приказывали Берия и Кобулов, то оказался бы там же, где она.