Запомни эту ночь - [20]

Потому что он не спрашивал? Или потому, что она не рассказывала ему? Значит, все проблемы из-за того, что они не научились разговаривать и понимать друг друга?

Мишель была не в том состоянии, чтобы искать ответы на эти вопросы. Сейчас в ней говорила только чувственность, а не разум.

Филипп почему-то не поставил ее на ноги D холле, как она ожидала, а понес вверх по лестнице, да так легко, словно она весила не больше котенка.

Сегодня ночью у них не будет проблем. Никогда еще она не испытывала к Филиппу такого страстного влечения. И почему ее так ужасало поставленное им условие? Сегодня она готова любить своего мужа как положено жене. Ну как можно было не ответить такому неотразимому, фантастическому мужчине? Ведь это так естественно. Мишель вздохнула от предвкушения, когда Филипп поднес ее к постели, залитой лунным светом, пробивавшимся сквозь легкие шторы, и поставил рядом, одновременно включив настольную лампу возле кровати.

Мишель как завороженная смотрела ему в лицо, продолжая висеть на его шее, желание ее разгоралось все сильнее. Она покачивалась, дыхание ее участилось. Она попыталась произнести его имя, но лишь беззвучно открывала рот.

— О Господи! — тихо воскликнул Филипп.

Он снял ее руки со своей шеи, развернул Мишель спиной к себе и расстегнул молнию на платье, которое плавно опустилось к ее ногам. Сердце Мишель забилось как безумное, и она затаила дыхание. Желание, владевшее ею, стало невыносимым, она едва держалась на ногах. Когда Филипп расстегнул лифчик и освободил пульсирующие набухшие груди, ей показалось, что она сейчас взорвется изнутри.

Хриплый стон поднялся из глубины ее существа, пока он стаскивал с нее черные кружевные трусики. Ноги ее подкашивались, во рту пересохло, она попыталась повернуться к Филиппу, желая раздеть его, чтобы ощутить всем телом его наготу. Но твердая рука Филиппа направила ее в постель, а второй он успел откинуть покрывало.

— Проспись, Мишель, — посоветовал он ей мрачно. — Я понимаю, почему ты решила надраться, и нахожу это омерзительным! — сказал он, отчетливо произнося каждое слово. Дойдя до двери, он остановился и сухо добавил: — Я присоединюсь к тебе позже, если только это не заставит тебя совершить набег на винный погреб для пущей храбрости. Но можешь не беспокоиться, я не собираюсь прикасаться к тебе. Так что спи спокойно.

7

Внезапно Мишель вздрогнула и проснулась. Ей тут же пришлось пожалеть об этом, потому что она сразу вспомнила о той унизительной сцене, которую ей пришлось пережить, когда ее, разгоряченную от предвкушения первой после долгой разлуки ночи с мужем, Филипп облил ледяным душем презрения. Он оскорбил ее, она не была пьяной!

Стояла глубокая ночь, и в спальне было абсолютно темно. Мишель вспомнила, что долго плакала после ухода Филиппа, пока сон не сморил ее. Вряд ли она сама выключила настольную лампу, ей было не до таких мелочей. Должно быть, это сделал позже Филипп. Затаив дыхание, она прислушалась и услышала, как он тихо и ровно дышит. Ее обнаженное тело под шелковистой простыней замерло. Значит, он все-таки вернулся. Но кровать была такая широкая, а он лежал на самом краешке. Как только не свалился! Сказал, что не собирается даже дотрагиваться до нее. Надо же придумать такое, заявил, что она специально напилась! Действительно, если быть честной с собой, вначале она так и собиралась сделать, но потом-то передумала. Именно в тот момент, когда Мишель понята, что любит своего мужа как прежде, она оказалась невостребованной. Нет, это не было мгновенным озарением, это происходило в ней постепенно после возвращения в усадьбу. И вот теперь она твердо знала, что любит его и никогда не переставала любить. Сердце учащенно билось, теснило грудь и сжималось горло. Их прежняя совместная жизнь явилась сплошной цепью ошибок, их было много, но самая существенная состояла в том, что она была не в состоянии на равных разговаривать с ним, а потому боялась открыть свои чувства. Больше это не повторится!

Что бы ни уготовило им будущее — насколько она поняла, он не загадывал больше чем на три месяца, — она обязана ради их общего счастья вести себя честно и открыто. И утром надо будет начать разговор с ним с объяснения, что опьянило ее вечером не вино, а мысль о предстоящей с ним ночи!

Мишель подтянулась на локте поближе к Филиппу. Глаза ее привыкли к темноте, и она различала на подушке его красивую голову. Простыня закрывала его только до пояса, и Мишель не удержалась от соблазна дотронуться до его спины. Нежно проведя по его гладкой теплой коже между лопаток, она замерла, боясь, что разбудила его. Сердце сильнее забилось и во рту пересохло, когда она впервые осмелилась опустить руку ниже и провести ею по его бедру.

Он лежал, спокойно и ровно дыша, одной рукой прикрывая лицо, что дало ей возможность перебраться на его грудь, потом провести ладонью по плоскому животу и ощутить под пальцами жесткие завитки волос. Мишель замерла, ей трудно стало дышать. Хотелось опустить руку ниже, но она не решалась вторгнуться в святая святых. Неизвестно, как он к этому отнесся бы, если бы не спал. Переведя дыхание, она склонилась над ним и поцеловала его в плечо, ее грудь сразу напряглась, коснувшись его спины. Ей хотелось прижаться к нему, чтобы избавиться от нараставшей болезненной тяжести внизу живота. Не думая ни о чем, она подчинилась инстинктивному желанию. Он был так близок, ее желание было таким естественным. Она не могла понять, почему в свое время не ответила на его ласки. Теперь ей хотелось прижаться к нему всем телом, разбудить и заставить его дать ей облегчение, которое только он один мог дать ей.