Запомни будущее - [4]

– Идемте! Я должна отвезти вас к Фереду!

– А какой сейчас год? – рискнул спросить Доусон.

Бетья заколебалась, прикусила губу и, наконец, без всякой охоты ответила:

– Двадцать шестой век. Двадцать пять тысяч тридцать третий год.

Доусон застыл. Значит, это правда. Он не позволял себе даже подумать о том невероятном, что могло произойти. Его странное пробуждение… Наросты кораллов на батисфере… Этот удивительный город…

– Мне… Мне нужно выпить, – хрипло сказал Доусон. – Я просто поверить не могу…

– Идемте! Феред поможет вам. Не знаю, как, но он поможет. Вашей рукой тоже нужно заняться.

Ошеломленный Доусон позволил Бетье протащить его по парку. Они вышли на край пустынной дороги, выложенной сияющим белым веществом, тянущейся среди подлеска, точно зияющий шрам. Прямо перед ними у обочины стояло нечто, что, наверное, считалось автомобилем двадцать шестого столетия. Больше всего машина была похожа на овальную чашу из блестящего пластика длиной не более четырех метров, стоящую на трех колесах.

Машина была оборудована мягкими сиденьями, и один рычаг, заканчивающийся небольшим шаром, заменял собой все управление. Край машины был такой низкий, что Доусон легко перешагнул его. Бетья скользнула на сиденье рядом с ним.

– Ничего не говорите. Просто расслабьтесь, Сэфен Доусон.

– Да-да…

Доусон повиновался, чувствуя, как мягкое сиденье поддается под его весом. Он откинулся на спинку и вздрогнул. Это небо… Неужели созвездия могли так измениться за шестьсот лет? Это же совсем немного времени, подумал он. Просто невероятно. Ну, скоро он все узнает.

Он отвлекся от своих мыслей и стал разглядывать город Дасони, пока они ехали по нему.

Но меньше чем через полминуты пластиковая оболочка скользнула вверх, образовав стены и крышу вокруг них, и оставила лишь небольшую горизонтальную цель, через которую могла смотреть девушка, управляя машиной.

ТАК ЧТО Доусон мало что мог увидеть. Машина ехала мягко, почти незаметно, в смотровой щели мелькали встречные транспортные средства, словно летящие облака. Тогда Доусон расслабился, закрыв глаза. Чуть заметное покачивание напомнило ему о прошедших днях, когда он и Мэриэн ехали вместе по холмам Беркшира…

Мэриэн уже шестьсот лет как мертва! Она обратилась в прах и лежит сейчас в могиле, о которой он ничего не узнает и никогда ее не найдет. Доусона охватило ужасающее одиночество. Слабое пастельное свечение, проникающее через смотровую щель, тишина чужого города: все это внезапно показалось ему ужасным. Он никогда больше не увидит, как солнце опускается за башни Нью-Йорка, не услышит оглушительный рев метро и свист ветра, обтекающего несущийся поезд…

Мэрилин стала прахом! Все, что связывало его с жизнью, все его друзья, его города, весь его мир превратился в серый прах. В груди Доусона образовалась пустота. Ему не хотелось открывать глаза.

Машина остановилась. Бетья так быстро вытолкнула его наружу, что у Доусона было время лишь бегло взглянуть на широкую извилистую улицу, тянущуюся между садами и домами, казавшимися симфониями плавных кривых, и светящихся пастельных красок. Смутный свет, казалось, исходил от самой мостовой. В голове у Доусона пульсировала боль. Его лихорадило. Рука нестерпимо ныла.

– Пойдемте, Доусон. Скорее идемте. Он поможет тебе.

Дверь бесшумно скользнула в сторону, когда они подошли к ней. У Доусона осталось краткое впечатление о больших комнатах со странной обстановкой. Бетья помогла ему сесть, а сама поспешно подошла к столу и вернулась с чем-то, напоминающим маленькое металлическое яйцо.

Она поднесла яйцо Доусону под нос и резко сломала его. В ноздри ударил приторный, сладкий аромат, и Доусон моментально потерял сознание…

ПРИДЯ В СЕБЯ, Доусон мгновенно почувствовал теплую, приятную усталость. Тупая, угнетающая боль в голове и руке исчезла. Он чувствовал себя так же, как после горячего душа и здорового ночного сна. И он тихо лежал, вспоминая.

– Ты снял показания? – послышался тихий голос Бетьи.

Доусон собирался открыть глаза, но почему-то передумал. Движимый каким-то непонятным импульсом, он остался лежать неподвижно. Возможно, он услышит что-нибудь интересное… Что-то такое, что де¬вушка постаралась бы скрыть от него.

– Я сам провел все проверки, – сказал мужской голос. – Через не¬сколько дней я могу обратиться с докладом к Совету. Мне должны дать большой грант…

– И этот человек из прошлого… За него тоже дадут грант? Не надо, Феред…

– Надо! – мужской голос был низкий и приятный. – Тогда мы сможем пожениться, Бетья. Но я еще не совсем уверен. Нужно бу¬дет расспросить его. Хотя внутренность батисферы подтверждает его историю.

Долгое время стояла тишина. Наконец, Доусон застонал, зашевелился и сел. Он увидел, что его рука аккуратно перевязана и зафиксирована жесткой, легкой металлической рамкой, держащей ее неподвижной.

Комната, в которой он оказался, был освещена отфильтрованным солнечным светом, идущим теплым золотым сиянием через оконные стекла круглых окон. Тут и там в пластиковых стенах виднелась какая-то мозаика из полупрозрачных стеклянных кирпичей. Пол комнаты тоже был выложен мозаикой, доходившей до самых ног Доусона, которые тот спустил с дивана, где сидел.