Запланированное поражение и Катынь - [6]

Это была катастрофа. Это не только мнение автора, это мнение высказывают все, кто пишет о начале войны. Но есть ли какие-нибудь достоверные данные, что и Сталин считал эти события катастрофой? Известны рассказы о реакции Сталина на нападение — о его растерянности, болезни, отходе от дел. Но грош им цена. Факты говорят о том, что никакой паники, никакой растерянности от «неожиданного нападения» в Ставке Сталина не было. Все эти байки сочиняли те, кто пытался доказать версию о неожиданности для Сталина нападения Гитлера. Это нападение для Сталина не было неожиданным. Кроме тех доказательств, которые были приведены в предыдущей главе, имеются и независимые доказательства, не связанные с нашей концепцией. Вот как описывает ситуацию на границе А. Мелехов в книге «22 июня: Никакой “внезапности” не было! Как Сталин пропустил удар».

«19 июня 1941 года народный комиссар ВМФ Кузнецов перевел Балтийский и Северный флоты в оперативную готовность № 2. […] Короче говоря, это — предвоенная готовность. Тогда же — 19 июня — флоты получили команду готовить к выходу в море подводные лодки с задачей отражения возможного нападения кораблей противника на базы. … 20 июня — нарком РКВМФ адмирал Кузнецов приказал топить «опасно приближающиеся» корабли противника и сбивать его слишком увлекшиеся самолеты. […] В 23.37 минут 21 июня 1941 года по флоту была объявлена оперативная готовность № 1 (при ней корабли, авиация, береговые соединения и части вскрывают «красные пакеты» с инструкциями на случай войны и приводятся в одночасовую готовность к выходу в море). […] О какой же внезапности может идти речь?» [207]. А. Мелехов, «22 июня: Никакой “внезапности” не было!»

Трудно на это что-то возразить автору. Войну ждали, к ней готовились, только весьма своеобразно, и, как видно из предыдущей цитаты, ее уже вели до 22 июня. То, что ВМФ СССР был приведен в боевую готовность, показывает, что Сталин не хотел нести потерь на флоте. Корабли стоят гораздо больше сухопутных вооружений, и создание корабля требует очень много времени и ресурсов. Поэтому на флоте были приняты все необходимые для обороны меры. И, удивительное дело, флот потерь не понес! Иногда этот факт историки записывают на счет личного решения адмирала Кузнецова, что он, вопреки Сталину, своей волей объявил боевую готовность. Но это также не более чем байки про войну. Кузнецов пальцем бы не пошевельнул без соответствующего приказа Сталина.

Во многих книгах о начале войны авторы усиленно подсчитывают вооружение и численность армий Гитлера и Сталина перед нападением, обсуждают толщину брони в танках, характеристики самолетов и приходят в недоумение. Сталин не должен был проиграть этой кампании. У обеих сторон были примерно одинаковые силы, если не сказать, что у Сталина сил было больше [281]. Только у границы СССР имел танков в несколько раз больше чем имели все наступавшие немецкие войска! Причем таких танков, как КВ, у Гитлера вообще не было! «Наверное, Сталин ошибся, — говорят эти авторы, — наверное, он ничего не понимал в военных вопросах! Наверное, все дело в том, что он не ожидал нападения Гитлера!»

Нет, дело совсем в другом. Бессмысленно производить расчеты и анализировать возможности войск, если нет понимания, чего хочет полководец и какими резервами он располагает. А именно этой информации у историков нет. Она до сих пор тщательно скрывается. Да, армия терпела поражение. 22 июня 1941 года и далее весь 1941 и весь 1942 год. Но не армия была движущей силой в этот период. Ей была политика. Сталин заставлял армию делать то, что было ему выгодно по политическим соображениям.

Прямым доказательством доминирования политических соображений над военными в начале войны являются Директивы 1–3 (см. Приложение B1.3– B1.5). Эти директивы не могли быть придуманы военными. В них нет никакой военной целесообразности. Их написал политик и заставил военных подписать. Высшие военные руководители: Жуков, Тимошенко — прикрыли своими подписями предательство Сталиным своей страны.

В 1941–42 гг. армии было предписано отступать и умирать. Это было предписано политической установкой. Армия выступала в роли обреченной приманки, на которую в страну заманивали людоеда. Людоед на эту приманку попался. Армия гибла. Но это была только часть армии. Та часть, которой Сталин решил пожертвовать. Эти события повторяли сценарий войны с Наполеоном в 1812 году. Только Кутузов русскую армию уводил вглубь страны и старался ее сохранить. А Сталин заставлял армию гибнуть. Упоминание о Наполеоне в первый же день войны в речи Молотова, а затем и в речи Сталина было сознательным намеком на будущий сценарий войны. Ниже приведены соответствующие отрывки этих речей.

«Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил отечественной войной и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за Родину, за честь, за свободу.» [208]. В. Молотов. «Выступление В. М. Молотова по радио 22 июня 1941 года».