Заплачено кровью - [40]

Андрей Червов, видя вокруг убитых, не успевших вовремя спрятаться, и слыша стоны раненых, чувствовал, как постепенно страх сменяется ожесточением. Услышав команду старшего лейтенанта Афонина, командира штабной роты, он вместе со всеми выскочил из щели и бросился к дороге. Длинный веер пуль заставил всех залечь. Андрей, чувствуя у себя на лице муравьев, но боясь пошевелиться, все плотнее вжимался в землю, ощущая, как в нескольких метрах впереди в землю вонзаются пулеметные очереди.

Во время паузы Андрей ползком вернулся в щель. Тишина стояла минуту, слышно было только, как кто-то стонал. Потом Андрей увидел, как из сосняка поднялся немец и махнул рукой: "Рус! Сдавайс!". Он согнулся в пояс от чьей-то меткой пули.

В танке снова заработал пулемет. Сзади послышался шум мотора, Червов оглянулся - ехали два наших броневика. Подойдя к танку метров на двести, они повернули назад, не сделав ни одного выстрела. Немец из танка продолжал стрелять.

Лейтенант Червов заметил, как в полуторку, стоявшую на другой стороне дороги, залез немец, попытался завести мотор, но через минуту вывалился из кабины - стреляли по нему сразу человек десять.

Часа через два, когда у немцев кончился боезапас, танк уполз. В сосняке вставали с земли, не глядя друг другу в глаза: было стыдно, что один танк, издеваясь, держал под обстрелом и заставил лежать не одну сотню людей.

- Заводи! - услышал Червов команду начальника штаба батальона.

Заработали двигатели нескольких десятков автомашин, и гарь бензина быстро перебила запахи леса и пороха.

- Червов! - услышал Андрей. - Берите двоих бойцов, любую повозку, соберите раненых и догоняйте машины. Мы больше ждать не можем, каждая минута на счету.

Пока Андрей с двумя бойцами грузили раненых на повозку, а их пришлось собирать по кустам и щелям, машины уехали далеко, и все попытки догнать их оказались тщетными. В повозке же было восемь человек раненых, и что с ними делать - Червов не знал.

Снова показалась развилка. "Куда же ехать? - остановился Андрей. - Да где же оно, это шоссе? Сколько ни едем - все лес..."

Из-за поворота показалось несколько конных, а за ними упряжки с орудиями.

- Кто такие? Куда? - осаживая коня, спросил молодой капитан-артиллерист.

Червов ответил и добавил:

- Там нас только что танк обстрелял, куда вы едете. Наверное, уехал на заправку, но может вернуться.

- Пусть попробует, разобьем вдребезги, - зло ответил капитан и хлестнул плеткой коня.

"Приехал бы ты к нам вовремя, посмотрели бы, каков ты в деле, а то "вдребезги!", - подумал Андрей.

Мимо быстро проезжали упряжки с орудиями, Андрей смотрел на них и никак не мог понять: неужели он заблудился и отстал от своих? Ему казалось, что он едет к шоссе, но почему тогда артиллеристы едут ему навстречу? - "Все-таки заблудился. Нет, лучше ехать за ними. Может быть, они едут вдоль шоссе и ищут брешь?"

Червова догнали повозки с ранеными, и он закричал:

- Товарищи! Возьмите заодно наших раненых. Есть тяжелые, еле-еле перевязаны.

- Из какой части? - спросил свесивший с повозки ноги хмурый военфельдшер средних лет.

- Батальон связи.

- А у нас артполк. Вези к своим, нечего путаницу создавать.

- Да куда я с ними? - "И их не довезу, и сам погибну в этом лесу..." испугался Андрей. - Кто у вас старший? - закричал он.

- Я старший, - ответил со следующей повозки пожилой капитан с эмблемами медика в петлицах. - Чего вы хотите?

- Прошу принять у меня раненых, - стараясь сдерживать волнение, начал Андрей, - есть в тяжелом состоянии. Я не медик и могу их не довезти.

- Пристраивайтесь в колонну. Раненых сдайте девушке, вон на той повозке, - показал военврач, обернувшись.

Андрей передал раненых и пристроился со своими двумя молчаливыми бойцами к пешему строю, успокоившись, что теперь, по крайней мере, думать надо только о себе. Он был с людьми, и если погибнет, то вместе со всеми это было не так страшно и обидно.

Как выяснилось, артиллеристы действительно заблудились и всю ночь ходили вдоль шоссе, то останавливаясь, то снова передвигаясь. Только на рассвете они вышли к шоссе, и сразу же пошли на прорыв.

Немцы словно ждали их колонну и обрушили на нее точный сосредоточенный огонь из танков и минометов, стоявших воль шоссе. Колонна развернулась к бою, пехотинцы и повозки схлынули назад, а артиллеристы, сняв орудия с передков, покатили их на прямую наводку. От снарядов ломались деревья, летели сучки и листья, везде слышались команды, крики, стоны, матерщина и выстрелы, а Андрей, в самом начале боя упавший лишь метрах в двадцати от кювета и оказавшийся в мертвой зоне, видел башни танков за обочиной и удивлялся, что все снаряды и пули летели над ним и за него.

И справа, и где-то подальше слева дымили танки, а один шел вдоль шоссе, развернув башню и густо поливая лес из пулемета, как вдруг дорогу ему преградила огромная сосна, подпиленная двумя смельчаками у самой обочины. Андрей Червов посмотрел туда, откуда падала сосна, и увидел там еще троих. Они лежали ничком, недвижимые.

Услышав передаваемую по цепи команду "Прорываться под огнем!", Андрей, сжавшись в комок, приготовился перебежать шоссе за первым же бойцом. За шоссе стеной стоял спасительный лес, был он так близко, что казался всего лишь в нескольких метрах, а там, в кустах, за деревьями - спасение. Чуть ли не через разрывы мчались упряжки с орудиями, с грохотом перескакивая шоссе, и ездовые, нахлестывая и без того разъяренных, вспененных лошадей, гнали их, не разбирая дороги прямо в лес.