Записки женатого холостяка - [5]

Шрифт
Интервал

Минут через пятнадцать две сумки были собраны, отдельно лежала сумка с ноутбуком и мешок с обувью. Демонстративно собрал свою старую спортивную форму — драную футболку, старые шорты и выцветшую бандану. Запихал всё это в мусорное ведро, туда же кинул свою кружку (10 лет из неё пил) и чайную ложку — длинную такую, в своё время бесплатно «завоёванную» по акции за покупку трёх пачек кофе. Зачем? Не знаю, видимо крыша от происходящего всё-таки поехала…

Вынесла мне моё кольцо. Опа! Я же его кинул на капот! По любому после такого резкого старта должно было скатиться! Значит, вернулась и подобрала! В темноте! А может — остановилась за поворотом и забрала с капота! Значит — ценит, значит — переживает, значит — прорвёмся!

Хорошо. Ну, теперь мы «надавим» на нервы.

— Дети! Подойдите пожалуйста…

— …?

— Так получилось, что мы с мамой должны немного пожить отдельно. Я никуда не теряюсь, всегда на связи. Если будут какие-то вопросы, что-то надо помочь — обращайтесь!

Демонстративно достаю ключи от квартиры, отцепляю ключ от рабочего кабинета, кладу его в карман и протягиваю связку жене.

— Держи, вернёшь, когда посчитаешь нужным. Не хворай, счастливо!

И пружинящей походкой, насколько это позволяют две сумки, пакет и болтающийся на шее ноутбук, направляюсь к лифту. Иду, гордо расправив плечи, а сам жду, что окликнут, остановят, побегут, позовут! Хрен тебе на рыло! Хлопнула дверь, повернулся на два оборота замок. Всё. Не окликнули, не остановили, не побежали и не позвали. Я в изгнании. Из собственной семьи, из собственного дома, по большому счёту непонятно из-за чего.

Мужики! Никогда, слышите, НИКОГДА не покидайте свою территорию! Если случилась в вашей семейной жизни авария — столбите и метьте свои квадратные метры так, как волки метят принадлежащие им гектары тайги! Иначе ваш запах тут же выветрится, и набегут всякие… грызуны! Женщины же пленных не берут, запомните это. Пусть она уйдёт к маме, подруге, побегает где-нибудь недельку, потом вернётся, обязательно вернётся, и сама будет искать примирения. И вы её простите, обязательно простите и пустите домой — «онажедевочка»! Вам же вернуться обратно будет очень сложно, а то и вовсе невозможно, потому, что вы те, «ктоиспортиллучшиегодыжизниидолжензаэтопонестинаказание». Это я понял позже, когда перекрутить это дурацкое кино назад уже было нельзя.

ГЛАВА 2. Быт и медвежьи истории

Итак, я абсолютно свободен. Весь мир у моих ног, только надо где-то обустроиться. Воскресенье незаметно заканчивалось, завтра надо выходить на работу. Других вариантов, кроме как ехать обратно на дачу не просматривалось, поэтому закинул сумки в машину и отправился в путь.

Поживём на даче. Начало августа — ещё тепло, хорошо, опять же воздух, вода да и просто отсутствие суеты. Ездить только далековато — шестьдесят километров в один конец, но ведь ездил же, когда с детьми жил! Правда сейчас уже и темнеет раньше, и светлеет позже, а утром ещё и туманы на перевалах — ничего не видно, иной раз какая-нибудь фура из-за страха съехать в кювет просто встаёт посреди дороги и включает аварийку… Ладно, гундеть раньше времени не будем, не на тех напали!

По пути заехал в супермаркет, набрал кучу всякой еды, особо не заморачивался — всё самое простое, долгопортящееся и быстроготовящееся. Ё-у-о, ю ин зе ами нау!

В принципе, перспектива «одиночного плавания» в бытовом плане меня не пугала. Приготовить что-нибудь поесть — не проблема, готовил и на всю семью, когда жена вечеровала с отчётами на работе. Постирать, погладить — тоже ерунда, ещё со студенчества привык самостоятельно обслуживать себя в этом плане. Иголку с ниткой в руках держать могу, не швея-мотористка конечно, но пуговицу пришить или дырку заштопать всегда можно. На военных сборах, вон, и форму сами подгоняли, и воротнички подшивали, и даже драную палатку вкруговую штопали, чтобы ветром не задувало и не заливало сверху. Что ещё? Мыться-бриться, не запускаться и всё приложится!

Приехал, закрыл ворота и развил бурную деятельность. Перво-наперво парники. Вот тут засада — не учёл, что требуется время на полив. Чёрт их подери! Лето скоро кончится, а ещё ни одного огурца не сняли, и всякие помидоры сидят как заторможенные — мелкие и зелёные. Может, ну это всё нахрен? Нет, нельзя, надо проявить характер. Полили, закрыли, от графика отстали. Ну, пошли готовить что-нибудь?

Поскольку лимит времени был исчерпан, ранее запланированную жареную картошку с мясом пришлось заменить банальными пельменями. Пока вода закипала, успел ополоснуться в летнем душе и закинуть в таз замачиваться пару рубашек — завтра постираю.

Тем временем пельмени успели развариться в некондиционную массу серого цвета. То ли упустил, то ли тесто такое — сопли какие-то получились… Пришлось скинуть всё это хозяйство на дуршлаг, а для придания товарного вида густо обмазать майонезом и сверху присыпать укропом. Конечно, не три звезды Мишлена, но более-менее презентабельно, а с учётом того, что последняя трапеза была вчера в обед (стакан водки вчера вечером и две кружки кофе сегодня утром — не в счёт), то и вовсе хорошо!

Посуду копить не будем, поэтому сразу помыть и спать. Будильник на полшестого, чтобы успеть привести себя в порядок, разобраться с долбанными парниками, кошкой, ну и на дорогу оставить как минимум час с копейками… Ага, щас! А рубашку погладить? Где этот, мать его, утюг — всё лето об него запинался, а теперь какой-то придурок спрятал его куда-то… В общем-то, сам придурок и есть — на днях запихал бытовой прибор под кровать, когда очередной раз споткнулся об него ночью.


Рекомендуем почитать
Август в Императориуме

Роман, написанный поэтом. Это многоплановое повествование, сочетающее фантастический сюжет, философский поиск, лирическую стихию и языковую игру. Для всех, кто любит слово, стиль, мысль. Содержит нецензурную брань.


Новый Декамерон. 29 новелл времен пандемии

Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.


Орлеан

«Унижение, проникнув в нашу кровь, циркулирует там до самой смерти; мое причиняет мне страдания до сих пор». В своем новом романе Ян Муакс, обладатель Гонкуровской премии, премии Ренодо и других наград, обращается к беспрерывной тьме своего детства. Ныряя на глубину, погружаясь в самый ил, он по крупицам поднимает со дна на поверхность кошмарные истории, явно не желающие быть рассказанными. В двух частях романа, озаглавленных «Внутри» и «Снаружи», Ян Муакс рассматривает одни и те же годы детства и юности, от подготовительной группы детского сада до поступления в вуз, сквозь две противоположные призмы.


Страсти Израиля

В сборнике представлены произведения выдающегося писателя Фридриха Горенштейна (1932–2002), посвященные Израилю и судьбе этого государства. Ранее не издававшиеся в России публицистические эссе и трактат-памфлет свидетельствуют о глубоком знании темы и блистательном даре Горенштейна-полемиста. Завершает книгу синопсис сценария «Еврейские истории, рассказанные в израильских ресторанах», в финале которого писатель с надеждой утверждает: «Был, есть и будет над крышей еврейского дома Божий посланец, Ангел-хранитель, тем более теперь не под чужой, а под своей, ближайшей, крышей будет играть музыка, слышен свободный смех…».


Сень горькой звезды. Часть первая

События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин.


Ценностный подход

Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.