Записки учителя фехтования. Яков Безухий - [4]

Наполеон задержался, чтобы привести в порядок отложенные на время дела. Армия же продолжала двигаться вперед под командованием его военачальников: коль скоро русская армия существовала, с ней надо было войти в соприкосновение. Наши обозы, фуры, госпитальная служба еще не прибыли, но это не столь важно, прежде всего нужна битва, ибо битва означает победу, и потому Наполеон двинул четыреста тысяч человек в страну, которая в свое время не сумела прокормить ни Карла XII, ни его двадцать тысяч шведов.

Со всех сторон к нему стали поступать новости, одна страшнее другой: армия, которой недоставало провизии, могла существовать только грабежами, но и награбленного оказывалось недостаточно. И войско, хотя и попало в дружественную страну, начало угрожать, нападать и жечь; конечно, последнее из этих несчастий происходило лишь вследствие случайностей, но получалось так, что все деревни становились жертвами подобных случайностей. Однако, несмотря на все эти меры принуждения, армия страдала, она уже стала терять боевой дух: поговаривали о новобранцах, менее привычных к лишениям, чем их старшие товарищи, — поняв, что их ждут долгие дни страданий, подобных уже испытанным ими, они приставляли ко лбу ружье и посреди дороги вышибали себе мозги. Наконец, рассказывали, что на дорогах видны лишь брошенные зарядные ящики, да фуры, развороченные и полностью разграбленные, будто они побывали в руках врага, и все следствие того, что более десяти тысяч лошадей пало, объевшись незрелыми хлебами.

Наполеон выслушивал все эти доклады и делал вид, что он ничему не верит. В какой бы час к нему ни заходили, он все время сидел, склонясь над огромными картами и пытаясь разгадать маршрут следования русской армии; в отсутствие точных сведений его озарял собственный гений, и император полагал, что ему удалось разгадать план Александра. Терпение царя будто бы объяснялось тем, что французы пока еще не попирали землю собственно России и все еще продвигались по недавно завоеванным территориям; однако, без сомнения, он соберет все силы, чтобы защитить Московию. А Московия начинается всего лишь в восьмидесяти льё от Вильны. Границы ее очерчиваются двумя великими реками: Днепром и Двиной; истоки первой находятся неподалеку от Вязьмы, а второй — возле Торопца: на протяжении шестидесяти льё обе они текут с востока на запад почти параллельно друг другу, а между ними находится огромная цепь возвышенностей, склоны которых омываются их водами и которые, простираясь от Карпатских до Уральских гор, составляют становой хребет России. И вдруг, соответственно возле Полоцка и Орши, эти реки резко расходятся: одна из них устремляется направо, другая — налево; Двина — чтобы около Риги впасть в Балтийское море, а Днепр — чтобы около Херсона впасть в Черное море; но, прежде чем разойтись окончательно, они сближаются в последний раз между Смоленском и Витебском — этими двумя ключами к Санкт-Петербургу и Москве.

Не оставалось ни малейшего сомнения, что именно там Александр будет поджидать Наполеона.

И потому императору все стало ясно: Барклай де Толли отступает через Дриссу к Витебску, а Багратион через Борисов — к Смоленску; там они соединятся, чтобы закрыть Франции дорогу в Россию.

Тотчас же были отданы соответствующие приказы: Да-ву — выйти к Днепру и вместе с королем Вестфальским, переданным под его командование, преградить путь Багратиону, прибыв в Минск раньше него; Мюрат, Удино и Ней преследуют Барклая де Толли; он же, Наполеон, с отборными войсками, с итальянской и баварской армиями, императорской гвардией и поляками, то есть имея при себе сто пятьдесят тысяч человек, пройдет между обоими соединениями форсированным маршем, чтобы быть готовым присоединиться либо к Даву, либо к Мюрату на случай, если потребуется помощь, чтобы уберечь их от поражения или для того чтобы закрепить их победу.

Спор по поводу старшинства между Даву и королем Вестфальским пошел на пользу Багратиону; Даву смог вступить с ним в соприкосновение только под Могилевом, причем то, что должно было стать битвой, на деле оказалось всего лишь боем, однако цель была частично достигнута — Багратион отклонился с пути следования и вынужден был совершить долгий обход, чтобы попасть в Смоленск.

На левом фланге то же самое произошло с Мюратом. Ему, наконец, удалось нагнать Барклая де Толли, и между русским арьергардом и французским авангардом каждый день происходили схватки: Сюберви с его легкой кавалерией удалось в рукопашной схватке одолеть русских под селением Вишнев и при этом взять в плен двести человек; Монбрён с его артиллерией сумел при помощи картечи разгромить дивизию генерала Корфа, тщетно пытавшуюся разрушить за собой мост; Себастьяни занял Видзы, откуда лишь накануне удалился император Александр.

И тогда Барклай де Толли принял решение дождаться французов в укрепленном лагере в Дриссе, где, как он надеялся, к нему присоединится Багратион; но по прошествии трех или четырех дней он узнает о поражении русского князя и о продвижении вперед Наполеона. Следовало спешить, иначе французы окажутся в Витебске до него; поэтому отдается приказ об отходе и русская армия после недолгой задержки снова начинает отступать.