Записки тюремного инспектора - [88]

В пятом часу дня из Аккермана вернулся Мамонтов. Я застал его в хате в одном нижнем белье, вытирающим тщательно полушубок «анти-вошью». Полковник сказал мне, что переговоры с румынами кончены и больше с ними разговаривать нечего. Решено сегодня ночью выступить из Овидиополя, но так как несомненно придется идти с боем, то пойдет только тот, кто запишется в строй. «Если вам угодно, то берите винтовку и идите с нами», - сказал Мамонтов. Я спросил полковника, как поступить с нашими дамами. Я записал их сестрами милосердия. Мамонтов изъявил на это согласие и дал мне записку на имя командира 3-й роты отряда полковника Стесселя полковника Ярощенко.

Мы были зачислены в 3-ю роту, а лошади наши - в обоз этой роты. Я между прочим спросил Мамонтова, куда мы идем. Полковник, не поднимая головы, ответил: «В Одессу». Я ничего не понимал, но все-таки мне казалось, что в этом ответе кроется загадка. Ничего не понимали также мои компаньоны, когда я излагал им мои соображения о невозможности для нас отставать от воинских частей. Мое недоумение скоро рассеялось. Полковник Товастшерна сказал мне по секрету, что мы идем не на Одессу, а пойдем на соединение с отрядом генерала Бредова к Тирасполю, а в случае неудачи будем пробиваться к Петлюре или к полякам в Каменец-Подольск. Другого входа из положения не было. Кадеты младших классов, как равно и гражданские беженцы, остаются на милость победителей. Товастшерна советовал мне бросить мое гражданское положение и идти вместе с ними. «Иначе вы все равно погибли», - сказал он мне. Я ответил, что уже зачислен в 3-ю роту полковника Стесселя и пойду в строй как простой солдат. Полковник с чувством пожал мне руку.

В тот же вечер я видел полковника Стесселя и сказал ему, что иду в его роте. «Отлично», - пожимая мне руку, сказал полковник Стессель. Я не смел открыть этот секрет своим сослуживцам, так как Товастшерна просил меня не распространяться, чтобы об этом не узнали преждевременно большевики. Между тем ко мне приставали и доказывали всю абсурдность идти на Одессу. Вообще публика растерялась и бегала по городу, пытаясь узнать друг у друга что-нибудь новое и посоветоваться, как быть. В отчаянном положении были гражданские лица, которым стало известно, что они остаются в Овидиополе. Они не хотели идти в строй и говорили, что все равно будут следовать за воинскими частями, куда бы они ни шли.

Мы спать не ложились. К двум часам ночи мы были уже в строю 3-й роты. Полковник Ярощенко, у которого я был перед этим, дал мне записку на получение в штабе винтовок, но таковых там не оказалось.

Всех, не имевших винтовок, кроме В. К. Скуратта, который оставался с дамами при лошадях, поставили в задних рядах роты. Мне это не нравилось, и я обратился к полковнику с просьбой дать мне винтовку. Полковник спросил меня, где наши лошади, и узнав, что они уже тут, распорядился нагрузить на нашу подводу ящики с патронами и предложил мне быть при обозе. Наша повозка шла впереди, первой за ротой, и я шел возле нее с тремя сестрами милосердия (Воздвиженский, Скуратт и Панченко). В последнем ряду роты шли А. И. Самойлович, С. Е. Шрамченко, Н. А. Тарновский, Б. М. Солонина, Сребрянец, Андреев, Маяровский и Тимофеев.

Таким образом мы опять были все вместе. Сначала при оставлении нами Овидиополя вся эта масса людей шла стройными колоннами с обозами при каждой части. На мосту за Овидиополем был даже установлен контроль, но уже в нескольких верстах дальше выяснилось, что сзади двигается громадный обоз с беженцами и главным образом с семьями офицеров и домашним их скарбом. Обоз растянулся более чем на 6-7 верст. По определению военных из Овидиополя, в этом эшелоне двинулось более 12 тысяч человек. Многие остались в Овидиополе, но зато к нам присоединились те части, которые прибыли в Овидиополь раньше нас и тоже не были пропущены на румынскую территорию.

Я спрашивал полковника Товастшерна, сколько в этом эшелоне боевой силы, и он посчитал, что всех штыков имеется до 3000, но масса офицеров едет со своими семьями на собственных подводах как беженцы, так что в строю находится не более 2500 лиц. Если принять во внимание отряд генерала Мартынова, который идет в арьергарде, и отряд генерала Васильева, которому принадлежит общее командование и который идет авангардом, то боевая сила определится в числе до 4000 бойцов.

Когда по выходе из Овидиополя воинские части взяли налево, публика была поражена и, недоумевая, указывала, что дорога на Одессу идет прямо. Настолько все были уверены, что мы идем на Одессу. У первой деревни впереди были высланы цепи и перерезаны телеграфные проволоки. Шли быстро. Дорога была по замерзшей колоти. Идти было трудно. Говорили, что генерал Васильев торопит, имея сведения, что большевики идут параллельно и могут выйти наперерез. И действительно, около полудня вдали послышались орудийные выстрелы, а еще через некоторое время где-то затрещали пулеметы. Эшелон остановился. Наша 3-я рота была вызвана вперед. Не имевшие винтовок остались при обозе. Скоро выяснилось, что генерал Васильев ведет бой с большевиками у г. Маяки. Бой шел впереди, где ясно на горизонте были видны белые дымки от разрывов шрапнелей.