Записки судмедэксперта. На основании реальных событий - [31]

Я кивнул в знак согласия. Служебной у нас называли 150 граммов водки. Выпив и закусив, мы возвратились в милицию. И вновь он поставил меня в тупик вопросом: «Как будем делить диван?» Мне уже приходилось это делать. На этот раз я не тянул жребия, забрав себе спинку, и стал из нее сооружать постель. Перед сном генерал разговорился и я узнал, что Навалихин собирается к уходу в отставку. Он прямо сказал, что многих не устраивает его пребывание в этой должности. Приход к власти Хрущева требовал очищения от тех, кто служил Сталину. Навалихина обвиняли в том, что он, пребывая в должности начальника СМЕРШа Северо-Западного фронта, велел расстрелять несколько тысяч пленных эсесовцев. «Ну, что ж, — сказал генерал, перед тем, как захрапеть, — я отлично шью кители и шинели. Не пропаду!»

Краснозоренский супермен

Крестьянина ограбить — пустяки,

Он перед всеми беззащитный,

Карманы в куртке глубоки,

Но денег крупных не ищите.

Из Орла возвращалась к себе домой, в Красную Зарю 35-ти летняя Дягилева Светлана Сергеевна, работавшая заведующей приемного свеклопункта, принимающего сахарную свеклу, как от колхозов района, так и отдельных граждан, занимавшихся этой сельскохозяйственной культурой. Эта работа хорошо денежно оплачивалась, за нее расплачивались и натурально — сахаром. Сегодня Дягилева должна была доставить с собой солидную сумму денег для расплаты с поставщиками, но денег она не получила, ей выдели небольшую сумму для текущих расходов, кроме того, она везла с собой чистые бланки бухгалтерской отчетности. Она сидела у окна, всматриваясь в темноту. Сказывалась усталость, так хотелось лечь в теплую постель, блаженно вытянув тело. Но вот впереди замелькали огоньки приближающейся станции. Слава Богу, она уже дома. Поезд пришел во время. Она сошла с него. На станции Красная Заря встречались два поезда: один приходил из Орла, направляясь в Воронеж, второй из Воронежа, направляясь в Орел. Тот, которым приехала Дягилева, стоял всего-навсего 2 минуты, а вот «воронежский» после отхода «орловского» еще минут семь стоял, попыхивая паром и дымя трубой. В этот короткий отрезок времени, какие-то 5–6 минут, все и произошло. Путь домой для Светланы Сергеевны был короткий, всего-навсего 75 метров, пересечь только две колеи железнодорожных путей, завернуть за пакгауз, пересечь поперек улицу — и все. Она подождала, пока отойдет поезд, идущий на Орел и освободит ей путь. Что-то в душе щемило, неясное, неприятное, ну, словно предчувствие какое-то. Давал о себе знать и желудок, она не успела пообедать, а в пути для этого не было условий. Поседеть бы в здании вокзала, как она это делала прежде, когда дежурила в билетной кассе ее подруга, Клава, покалякать о том, о сем, попить горячего чайку с бутербродами. Но, сейчас подруги там не было, а в этот период времени в зале ожидания было неуютно и холодно. Она решительно тряхнула головой и почти бегом помчалась через пути. Миновала ярко освещенную сторону пакгауза, свернула в тень. Услышав шум за спиной, она не успела сообразить, как на голову обрушился тяжелый удар, пронизала острая жуткая боль, вспыхнул свет и погас. Для нее он погас навсегда.

Я находился двое суток в командировке в Новой Деревне, она же железно-дорожная станция Хомутово, соседней от Красной Зари станции. Деньги у меня были на исходе, пора было возвращаться домой, под бок к любимой женушке. Я пришел на станцию и стоял в ожидании поезда, когда прибежал дежурный местного РОВД и сказал, что поступила телефонограмма, в ней просят судмедэксперта срочно выехать в Красную Зарю, там произошло убийство. Я вздохнул, всегда они меня находят в самый неподходящий момент, хотя прекрасно знал, что наводчиком является моя жена, всегда знающая, где я нахожусь. В сторону Зари в это время суток ничто ни шло и не ехало. Железнодорожники выручили меня, предложив открытую дрезину. В сторону Красной зари ехали путеукладчики, поехал и я с ними. Ехал с ветерком, прикрывая веки от бьющихся о мое лицо многочисленных мотыльков. Прямо с вокзала направился в прокуратуру, а оттуда, в сопровождении следователя, моего старого приятеля Владимира, не расставшегося с московской пропиской и мечтающего поскорей укатить в Москву из этой глухомани, мы шли к моргу. По пути он мне рассказал, что труп Дягилевой обнаружили у пакгауза, как только рассвело. Под головой трупа была небольшая лужица крови. Вся одежда в порядке, следов борьбы нет. Вдоль пути, которым следует поезд в сторону Воронежа, обнаружено множество бланков бухгалтерских документов, а потом найдена и сумка, в которой они находились. Похоже, преступник, вырвавший из рук потерпевшей сумку, успел сесть на поезд и по пути следования потрошил ее в поисках денег. И действительно, деньги не достались убийце. Я их обнаружил свернутыми в виде трубочки, завернутыми в носовой платок и спрятанными под бюстгальтером. Всего там было 1820 рублей. Повреждение на трупе было одно — оно представляло вдавленный перелом теменных костей по средине в области стреловидного шва. Не защитили несчастную женщину ни пуховый толстый платок, ни густая шапка черных волос. Форма перелома была квадратной, небольшой по площади, мною было высказано предположение, что удар был нанесен молотком на длинной рукоятке, каким пользуются осмотрщики вагонов, простукивая им колеса. Длинная рукоятка с рукой образуют длинное плечо рычага, что резко увеличивает силу удара. Смерть Дягилевой наступила от обширного внутримозгового кровоизлияния. Поиски преступника затянулись, проверка железнодорожных рабочих ничего не дала. Но гибель Дягилевой была только началом целого ряда преступлений, совершаемых одним и тем же лицом, о котором никто и ничего не знал.