Записки судебно-медицинского эксперта - [10]
Пока мы ожидали результатов эксгумации, следствие продолжалось своим чередом. После первого визирования (во дворе прокуратуры) подозреваемый, весьма довольный результатом эксперимента, который, казалось, подтвердил его версию, в нашем присутствии рассказал следователю, что то ли дед, то ли отец научили его заряжать патроны с двойной навеской пороха — для усиления боя. Именно так, по его словам, были заряжены его патроны, в том числе и тот, которым он выстрелил в Л.
Мы с криминалистом переглянулись. Подобный заряд резко усиливает износ ствола и просто опасен: ствол может разорвать. Стрелку при этом не поздоровится. При нас Ш. зарядил несколько патронов дедовским способом, отвесив двойную норму бездымного пороха «Сокол». Он применял два вида пуль — круглые «Спутник» и специальные типа «Вятка». Последние по форме напоминали миниатюрную авиабомбу — каплевидный корпус с закругленной головной частью и хвостовик в виде кольца с радиальными наклонными лопастями внутри. При полете пули набегающий поток воздуха придает ей вращательное движение, что улучшает точность попадания.
Исследуя позже повреждение левой лопатки, я убедился, что его форма и размеры соответствуют продольному сечению пули «Вятка». То есть после контакта с краем 8-го ребра пуля повернулась и прошла через лопатку боком. Были произведены экспериментальные выстрелы в многострадальную энцефалитку и установлено, что при двойной навеске пороха небольшие радиальные разрывы материала образуются при выстрелах с дистанции около 25 см.
Ко времени проведения нашего последнего эксперимента лед на озере уже растаял, и направленные следователем водолазы нашли на дне ружье Л. Оно было заряжено, оба патрона целы. Все встало на свои места.
Во время конфликта лодки Ш. и Л. стояли вплотную. Л. сидел в лодке на скамейке, его ружье лежало на дне лодки сзади слева. Ш. стоял в своей лодке, угрожая заряженным ружьем. Инспектор потянулся за оружием, пытаясь защититься, но не успел — Ш., стоя, от плеча выстрелил ему в грудь. Никакой самообороны со стороны Ш. не было. Более того, зная позу Л. и траекторию выстрела, при тщательном повторном осмотре его лодки мы нашли на дне характерную округлую вмятину от пули, пробившей тело навылет. Версия подозреваемого была полностью опровергнута.
Все этапы наших поисков были проанализированы, соответствующим образом оформлены и предъявлены следователем гр-ну Ш., который из подозреваемого стал обвиняемым. Он несколько сменил свои показания: дескать, выстрелил в Л., увидев, что тот потянулся за ружьем, но суть происшедшего это существенно не изменило. Дело передали в суд. Эксперт З. сразу после эксгумации трупа уволился.
В июле, ровно через год после обнаружения трупа Л., мы с криминалистом выехали в село Подгорное на суд. Ему были доложены и продемонстрированы результаты экспертиз. Суд, подсудимый и его адвокат задали нам более двадцати вопросов. Запомнился один, председателя суда: «При каких еще условиях потерпевшему могло быть причинено ранение в известном нам направлении?».
Последовал ответ: «При нескольких.
1. Если Л. сидел в лодке лицом к берегу (на самом деле — наоборот).
2. Если стрелявший сидел на дереве на высоте 4–5 метров (деревьев на берегу не было, берег был низкий).
3. Если стрелявший имел штаны с пропеллером (без комментариев)».
Ш. был осужден за умышленное убийство на 4 года лишения свободы.
Чем запомнился мне этот случай? Конечно, сложностью и многоэтапностью исследования. Но главное, тем, что, опираясь, казалось бы, на мелочь (разрывы кожи у краев входного отверстия), удалось отстоять свою точку зрения о выстреле с близкой дистанции.
Как не раз говорил Владимир Павлович Десятов:
— Судебная медицина — это наука о мелочах.
Глава V. Цена небрежности
Глубокой осенью 1992 года в деревне Малиновка Шегарского района сгорел добротный дом-особняк. На пожарище нашли обгоревший труп хозяина — 35-летнего гр-на М., недавно приехавшего из ближнего зарубежья. Труп отправили в райцентр на вскрытие. Исследовал его районный судмедэксперт П.
Труп сильно обгорел — обуглились мягкие ткани головы и лица, кожа и мышцы туловища, прогорела шея, грудная стенка, огнем были уничтожены кисти рук и предплечья, стопы и голени. Эксперт не нашел каких-либо повреждений, не связанных с действием пламени. В крови трупа был найден алкоголь в концентрации 1,2 промилле. Карбоксигемоглобина — соединения угарного газа с гемоглобином — в крови не было обнаружено, значит, в пламени пожара горел не живой человек, а труп. Эксперт сделал несколько загадочный вывод о причине смерти: по его мнению, смерть наступила «от закрытия дыхательных путей мягким предметом, не оставляющим следов».
Останки похоронили в Малиновке. Возбужденное уголовное дело было приостановлено за отсутствием каких-либо версий.
Прошло около двух с половиной лет. В марте 1995 года в Шегарскую прокуратуру пришли с повинной трое молодых (от 17 до 20 лет) людей. То, что они рассказали и написали, повергло следователей прокуратуры в шок.
