Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки - [8]
Самое же печальное для меня было то, что в Чечне похищались те самые журналисты, которые во время войны рисковали жизнью, выпуская правдивые репортажи, помогшие чеченцам добиться независимости. Мои взгляды — «на чьей стороне правда?!» стали меняться.
Недавно я прослушал интервью с очень «просепаратистским» журналистом Семеном Пеговым, работающим в ДНР-ЛНР. Журналист (а по нему видно, что он честный) говорит, что когда он видит разбомбленные украинской армией дома мирных жителей, убитых женщин и детей, то для него очевидно, на чьей стороне правда. Эх, Семен, именно так же я рассуждал в Чечне, но жизнь оказалась сложнее.
Особый субъект Российской Федерации
Когда я попал в Грозный при Рамзане Кадырове, то этот украшенный небоскребами, изобилующий вызывающе роскошными зданиями город было просто не узнать.
Центр очень напоминал наиболее ухоженные и богатые города Западной Европы, пожалуй, лишь с одним отличием: в очень неплохих и разнообразных местных ресторанах не подавали спиртного.
Еще не так много лет назад центр города был разрушен почти до основания, Грозный прозвали новым Сталинградом, и почти все эксперты склонялись что восстановить его невозможно и лучше построить столицу в новом месте. Рамзан не только восстановил Грозный, но и уничтожил в нем все следы недавней войны.
Да что там Грозный. По всей республике проложены роскошные автомобильные трассы, строятся великолепные торговые и культурные центры. Да, конечно, во многом это объясняется дотациями Кремля, но не только. Так, в Крым Москва также впихивает огромные суммы, но там успехи значительно скромней.
«Все это, разумеется, стало возможно благодаря российским деньгам, значительным бюджетным средствам, вот уже много лет используемым для восстановления Чечни. Но сами по себе российские деньги еще ничего не объясняют: мы видели это в случае Южной Осетии, где сотни миллионов, выделенных Москвой, просто испарились — наверняка куда-нибудь в Швейцарию или на Кипр. Дело в том, что Рамзан заставляет деньги работать», — пишет побывавший в кадыровской Чечне американо-французский писатель Джонатан Литтелл. Более того, Кадыров заставляет чеченцев инвестировать сбережения именно в чеченскую экономику.
О культе чеченского президента и его отца не писал только ленивый. Отмечу только, что профессия художника сегодня стала одной из самых прибыльных в республике: портреты Кадыровых можно видеть на въезде в каждое чеченское село. Ближайшие приближенные чеченского президента ездят на машинах с номерами КРА (Кадыров Рамзан Ахматович); говорят, милиция такие автомобили не имеет права останавливать.
Не забывают в Чечне и о нравственном облике народа. В Грозном можно увидеть плакаты с изображением двух девушек: одна в платке на фоне мечети, другая с распущенными волосами на фоне пропасти. Правоверная мусульманка обращается к отступнице: «Я чеченка — и горжусь этим. Поддерживаю традиции нации. А кто ты? Твое одеяние оскверняет образ чеченки».
Женщинам-служащим государственных учреждений запрещено появляться на работе с непокрытой головой. Тот же запрет распространяется и на учащихся. По сути, в Чечне де-факто действует «полиция нравов» — гвардейцы Кадырова следят, чтобы женщины ходили в платках, а мужчины не отпускали длинные волосы. Сейчас на улицах чеченских городов уже не встретишь неправильно одетую девушку или патлатого парня, но вот мусорить люди не перестали. И с этим тоже борются. Так, на мечетях можно увидеть надписи: «За мусор — штраф и физическое наказание!».
Такие примеры можно множить до бесконечности, но их и так достаточно много в прессе. Очевидно, что сегодня в Чечне создано исламское государство, сравнимое по своей одиозности лишь с ИГИЛ.
Попробую описать что-то менее очевидное.
Во-первых, в Чечне образовано не просто исламское, а единственное государство суфийского ислама. Рамзан Кадыров подчеркивает, что только суфийский ислам верный, а фундаменталисты, по его мнению, шайтаны. Суфизм (дословно «суф» — это шерсть, так как суфии предпочитают грубые шерстяные накидки) — мистическое направление ислама. Суфии пытаются достичь Бога с помощью персонального опыта и медитации, во многом очень похожей на ту, что используют буддисты и йоги.
Особое значение в суфизме имеет зикр — специальная духовная практика, заключающаяся в многократном прославлении Бога.
С точки зрения фундаменталистов (их еще в бывшем СССР часто называют «ваххабитами»), и зикр, и многие другие суфийские обряды являются страшной ересью, а суфии — язычниками. В Чечне издавна распространен суфийский ислам, но с началом войны после приезда добровольцев из арабских стран стала очень быстро распространяться фундаменталистская версия ислама. После окончания первой чеченской войны разногласия между суфиями и ваххабитами дошли до прямых вооруженных столкновений.
Я был хорошо знаком с отцом Рамзана Ахметом Кадыровым; он производил на меня впечатление недалекого и грубоватого, но честного человека. Когда мы с ним общались, то он был муфтием Чечни-Ичкерии и на чем свет клеймил русских оккупантов.
Поэтому я был просто поражен, когда он перешел на сторону Кремля. Но при зрелом размышлении я пришел к выводу, что это не было предательством. Ахмет мне много жаловался на «ваххабитов», на то, что они пытаются заставить Чечню жить по их правилам. Поэтому, как мне кажется, муфтий просто решил, что из двух зол русские — меньшее.
