Записки школьницы - [15]
Весь урок искала и я третье слово на «зо».
Но я не ради миллиона ломала голову. Просто я хотела показать классу, что новичок хвастун. Ну откуда он возьмёт миллион рублей, если я придумаю третье слово на «зо»?
Какое безобразие! Ростом новичок не больше Дюймовочки, а заставил весь класс заниматься пустяками. Даже Чи-лень-чи-пень и тот задумался. Подперев руками щёки, он смотрел в угол, где стояла классная доска, и, шевеля безостановочно губами, то и дело облизывал их.
Вот он каким оказался, московский Пыжик! Говорил о науке, вошёл в класс таким серьёзным, а теперь отвлекает всех от урока.
Не придумав третьего слова за весь урок, я решила подумать серьёзно о третьем слове на «зо» во время перемены, но после урока ко мне подошла Таня Жигалова — председатель совета нашего отряда — и сказала важным голосом (она всегда говорит важным голосом, когда хочет показать, что разговаривает не просто как Таня, а как председатель отряда).
— Сологубова, над нами смеются!
— Над кем? Над тобою и мною?
— Над нашим отрядом!
— Почему?
— Потому что в нашем классе… Короче говоря, надо тебе взять на буксир Марго! Понятно?
— Нет!
Таня обиделась:
— Кажется, говорю ясно! Марго же единственная у нас ученица, которая носит вместо пионерского галстука крестик. И молится! На уроках! Никого даже не стесняясь!
— Ну и что? Она же дура!
— Не стыдно тебе обзывать своего товарища дурой? Это мы дураки! Да! Не спорь, пожалуйста! Мы даже не разговариваем с ней! Тут каждый начнёт верить в бога. Все отвернулись от неё, и никто не помогает ей ничем. Ни в одном классе нет верующей, а у нас почему должна быть такая?
— Ну и неправда! А Петя Крестовоздвиженский из шестого «б»? Петя-Христосик?
— У Пети отец — поп! А у Марго мать — трудящаяся уборщица! Короче говоря, ты для чего носишь пионерский галстук? Для красоты? Вот и докажи, что ты пионерка!
— А почему же именно я должна доказывать? Почему не ты?
Таня покраснела и стала говорить, будто все ребята решили поручить это дело мне, потому что никто, кроме меня, по мнению ребят, не справится с Марго.
— Ты же самая боевая! — сказала Таня. — И у тебя есть подход. Всё будет хорошо, вот увидишь. Подружись с ней, а потом…
— Я? С Марго? Ты с ума сошла!
— Почему сошла? — растерялась Таня.
— Потому что я презираю её! Представь себе, она даже зубы не чистит! Вообще она неряха!
— Ты права! Когда девочка не чистит зубы, — это ужасно! Но ещё ужаснее не объяснить ей, почему нужно чистить зубы и почему советская девочка должна быть всегда чистой, опрятной. Думаешь, она не поймёт? Обязательно поймёт! Да ещё спасибо скажет тебе. Потом скажет! Когда поймёт! В общем, начинай развивать её. Книжки против религии мы достанем. Ты прочитаешь их и можешь тогда воспитывать её на полный ход!
Всю перемену я спорила с Таней, но пионерское поручение всё же пришлось взять.
— Не знаю только, — сказала я. — Просто и не знаю даже, что у меня получится с этой Марго.
— Всё получится! — обрадовалась Таня. — Ребята говорят: «Уж если у Антило… то есть… если уж Сологубова не справится с Марго, нам тогда и делать нечего». Ты же волевая! Развитая! Выдержанная! Короче, на тебя смотрит весь отряд!
Что ж, всё это правильно. Пожалуй, кроме меня, и в самом деле никому не воспитать Марго. Ну, а если я её воспитаю, представляю, как все ребята станут уважать меня.
— Ладно! — сказала я, — Попробую!
18 сентября
Не знаю даже, как я справлюсь с пионерским поручением. Во всяком случае, начала выполнять его не совсем удачно.
Когда я подошла к парте Марго и сказала, что решила пересесть к ней, глаза Марго стали такими круглыми, будто она подавилась горячей картошкой.
— Теперь, Марго, я буду сидеть с тобою. Вот увидишь, как хорошо мы подружимся.
Марго смотрела на меня, раскрыв рот, и вдруг вся покраснела и забормотала:
— Никого не нужно! Мне и одной хорошо! Сиди со своей Павликовой! На что ты мне… такая?
— Это какая же ещё я такая? — потянулась я к её косичкам, но, вспомнив, что выполняю пионерское поручение, сказала вежливо:
— Ладно! Не задавайся! Подвинься лучше!
Но вместо того, чтобы культурно уступить мне место, Марго развалилась на парте, словно собиралась улечься спать, да ещё и руки растопырила, чтобы я не могла сесть рядом.
— Не буду с тобой сидеть! — запыхтела она.
Я сказала совершенно официально:
— Можешь пять раз лопнуть от злости, а я всё-таки сяду!
— Попробуй только! — закричала Марго.
А я взяла и села.
— И пробовать не буду. Просто села и сижу! — И нечаянно придавила ей ногу, чтобы она не воображала о себе.
Тогда она стала щипать меня и кричать:
— Чего пришла наступать на ноги? Убирайся! Убирайся!
Я тоже ущипнула её как следует, но без всякой злости, а вежливо и только для того, чтобы она не подумала, будто я струсила.
— Думаешь, одна умеешь щипаться? — спросила я и ущипнула её ещё раз.
Потом мы уселись поудобнее и начали щипать друг друга, но уже молча. Не знаю, кто из нас запросил бы первой пощады, но как раз в эту минуту в класс вошла Раиса Ивановна и сразу же спросила:
— Сологубова, что у вас происходит? Почему ты красная такая?
— Ничего не происходит, — сказала я. — Просто мне жарко! — И так щипнула Марго, что, подпрыгнув на парте, она посмотрела на меня так, как, наверное, смотрят крокодилы на свою добычу. Потом, вырвав из общей тетради лист, написала:
