Записки русской американки. Семейные хроники и случайные встречи - [157]
Осенью 1991 года Ирина Прохорова приходила ко мне в гостиницу «Академическая» на Октябрьской площади. Мне было интересно поближе познакомиться с молодой русской женщиной, красивой, умной, импонировавшей мне своей созидательной энергией, а ей, как мне казалось, – с американкой из старой эмиграции. Тогда, да и потом, я не знала в России людей, подобных Ирине Прохоровой. Теперь мне кажется, что она – самая талантливая и успешная женщина, которую я когда-либо знала, и не только в России[603].
Мы обсуждали задуманный ею журнал. Я рассказывала об американской академической жизни и о старой эмиграции, даже давала какие-то советы по поводу журнала – читателю уже известно, что у меня есть предпринимательская жилка. По замыслу Ирины в ее журнале должны были печататься литературоведы, работающие в России и за ее пределами. Как мы знаем, первый номер «Нового литературного обозрения» под редакцией Прохоровой, с интернациональной редколлегией и статьями, написанными по обе стороны российских границ, вышел в 1992 году. «НЛО» быстро завоевало звание лучшего филологического, а затем и культурологического журнала в России, и добилась этого, конечно, Ирина Дмитриевна, очаровательная железная женщина-workaholic. (Уже много лет спустя Ирина говорила мне, что она и ее брат Михаил – трудоголики.)
В начале 1990-х Прохорова жила еще вполне скромно, так что в 1991 году я дарила ей какие-то западные вещички, купленные в «Березке», а когда я разболелась гриппом, она принесла мне варенье, сделанное ее тетей, которая жила с ней и братом Михаилом после смерти их родителей и вела хозяйство. Получив контрамарки на спектакль в Театре имени Вахтангова от игравшей в нем актрисы, я пригласила Иру; кажется, нам не очень понравилось, но, к своему стыду, я не помню ни имени актрисы, ни названия пьесы. Я тогда работала в архивах Ленинской библиотеки и ЦГАЛИ и рассказывала Ирине о своих разысканиях, связанных, в частности, с той же Гиппиус, и о замечательном Александре (Саше) Соболеве, «архивном юноше», как я его прозвала.
Мы с ним познакомились предыдущей весной на первой в России конференции, посвященной Дмитрию Мережковскому, организованной Н. В. Королевой[604]. На ней юный Соболев, студент МГУ, сделал единственный заинтересовавший меня доклад – о «тройственном союзе» Гиппиус с Мережковским и Дмитрием Философовым. Говорил он очень тихо, и я потом попросила у него текст доклада, из которого узнала много нового. Доклад был в дырках, склеенный скотчем; как я потом узнала от К. М. Поливанова[605], мне достался единственный экземпляр. Той осенью я опять подошла к Саше в рукописном отделе Ленинской библиотеки, где он почти всегда уже сидел, когда я приходила; все заказанные мною архивные материалы он уже когда-то просматривал. У нас образовались приятельские отношения; он помогал мне расшифровывать неразборчивый почерк, а я приносила ему американские сигареты и виски, опять-таки из валютной «Березки». Когда я поехала в Ленинград, только что ставший Петербургом, позаниматься в Пушкинском Доме, Соболев, к моему удивлению, тоже там оказался и стал оказывать мне ту же помощь, а я рассказывала ему и другим «архивным юношам» о русских писателях, живших в эмиграции. Их больше всего интересовал Довлатов.
Перед отъездом домой я попросила Соболева стать моим «научным помощником» (research assistant[606]) за 5 или 10 долларов в час; тогда это были большие деньги[607].
Знакомство с Ириной привело к многолетним отношениям, продолжающимся до сих пор. Когда мы встречаемся в Москве, она всегда ведет меня в ресторан; в Америке приглашаю я – такая у нас установилась традиция. Прохорова печатает мои статьи в своем журнале, а в 2008 году в ее издательстве вышла моя «Эротическая утопия». В 2014 году «Новое литературное обозрение» издало в своей мемуарной серии дневник Александра Судоплатова.
Как я пишу, юношей он, как и мой отец, был в Белой армии, а после того как папа опубликовал свои воспоминания о своем годе в ней, между ними завязалась переписка и Судоплатов прислал папе оригинал дневника. Я пишу об этом в главе об отце: как в киевском архиве я разговорилась с молодым человеком, Ярославом Тинченко, который неожиданно спросил меня, не знаю ли я, где находится дневник Судоплатова. Узнав, что дневник у меня, он предложил его напечатать[608]. Мы договорились, что осенью, будучи в Москве, я передам его в издательство, называвшееся, кажется, «Витязь».
За традиционным ужином с Прохоровой в Москве я рассказала ей эту историю; Ирина с удивлением спросила: «Почему вы его нам не предложили?» – на что я ответила: «Мне в голову не приходило, что «Новое литературное обозрение» заинтересуется белогвардейским дневником». Он лежал у меня в гостинице на Старом Арбате; Ирина пошла со мною его смотреть. Решив, что этот дневник действительно представляет собой интересный документ, она забрала его с собой и показала Абраму Ильичу Рейтблату, редактору серии «Россия в мемуарах», одобрившему наш публикаторский замысел. Я поставила одно-единственное условие: комментировать дневник должен будет Ярослав Тинченко, с которым меня свел счастливый случай и который первым сказал: «Нужно напечатать». «Дневник» Судоплатова вышел в «Новом литературном обозрении» замечательным изданием, со всеми великолепными рисунками автора.
