Записки районного хирурга - [15]
— Сколько болит? Сразу низ живота заболел?
— Да, сразу внизу, причем резко, ни с того ни с сего и около часа назад, — ответила девочка через боль.
Я тщательно осмотрел ее. Живот действительно «острый» (то есть имелась какая-то катастрофа в брюшной полости, ведущая к перитониту — воспалению брюшины с последующим вовлечением в процесс остальных внутренностей, вызванная одним из органов, находящихся в животе), но на аппендицит не тянул, это больше походило на правостороннюю внематочную беременность с продолжающимся кровотечением в свободную брюшную полость.
— А ты половой жизнью живешь? — уточнил я.
— Нет, что вы! — отозвалась девочка.
— Да как вы смеете подобное у моей дочери спрашивать? Кто вам дал право? — вмешалась мамаша.
— Я спрашиваю не из праздного любопытства. Клинически состояние вашей дочери похоже на внематочную беременность, а не на аппендицит.
— Какая внематочная? — ревет дама. — Она в школе учится, в десятом классе! Отличница, на бальные танцы ходит! Какая беременность? Что вы несете?
— Ну, и отличники иногда могут беременеть. Я сейчас приглашу гинеколога, он осмотрит девочку.
— Ни к какому гинекологу мы не пойдем! Позорище! Мою дочь к гинекологу! Если вы исключаете аппендицит, то мы пойдем домой!
— Но ваша дочь может умереть!
— Мы к гинекологу не пойдем, точка! Только через мой труп!
Я понимаю, что время работает против нас: девочка бледная, пульс нитевидный, кровотечение продолжается, мамашу не переубедить. Иду на хитрость:
— Хорошо, будем оперировать с подозрением на острый аппендицит. Вы согласны?
— Мы согласны! Но никакой внематочной! Никаких гинекологов.
Вызвал оперблок, в ассистенты пригласил Бугаеву, гинеколога.
Вошел в живот пациентки — вся брюшная полость была заполнена жидкой кровью и сгустками. Около полутора литров собрали и перелили в вену.[5] Всего девушка около двух литров крови потеряла. Странно, как она еще сама ходила…
Действительно, мы нашли внематочную беременность в правой трубе. Крошечный зародыш порвал маточную трубу, вызвав кровотечение, выпал в живот и плавал там. Я рассмотрел его — крошечный, сантиметра два, но уже с отростками, которые никогда не станут ни руками, ни ногами. Это он, погибая, чуть не убил свою маму.
Зинаида Афанасьевна Бугаева сама практически не оперировала, боялась. Из гинекологов лучше всего резал Александр Петрович Пахомов, но сегодня он не дежурил, поэтому пришлось вызвать Бугаеву.
Под ее руководством я самостоятельно устранил внематочную беременность, удалил правую трубу и яичник. Операция технически оказалась несложной, и в дальнейшем я делал ее уже без гинекологов.
— У вашей дочери оказалась внематочная беременность, с приличной кровопотерей, — объявил я матери девочки, когда вышел из операционной.
— Как же так? Этого не может быть… Она домашняя девочка… — еле выдавила женщина.
На нее было страшно смотреть, она побледнела и вся как-то съежилась, стекла по стенке, сев на корточки.
— Вы из-за своего упрямства могли потерять дочь! — надавил я. — Кровотечение продолжалось! Она чуть не погибла!
— Она же домашняя девочка. Домашняя! — твердила женщина, пропуская мимо ушей мои слова.
Девочка поправилась. Мать не отходила от нее, ухаживала, как могла.
— Что ж ты меня обманула? — спросил я позже у девушки, когда ее матери не было рядом. — Ты же могла погибнуть!
— Вы знаете, у меня было всего один раз, — отозвалась та. — После уроков зашла к однокласснику, и…
— Я понял, не продолжай. Видишь, и одного раза, оказывается, может хватить.
Так я понял, что осматривать и расспрашивать больных в подобных ситуациях надо без родственников. Девушка просто боялась «признаться во грехе» в присутствии своей мамы, которая подавляла ее волю.
Только мы разобрались с девочкой, как подвезли нового клиента. Вениамин Гвоздев, сорокалетний крепыш, начал отмечать Новый год с католического рождества — с 25 декабря. Работал Веня на военном аэродроме и имел доступ к авиационному спирту, который тырил без зазрения совести. Пил и тырил, тырил и пил.
В хирургии есть такое понятие — закон парных случаев: если привезли, например, аппендицит — жди, скоро еще один подвезут. Доставили ущемленную грыжу — не исключено, что еще одна на подходе.
Вот и сейчас: прооперировал одно кровотечение — тут же второе подают.
Веня неделю пил авиационный спирт, последние дни даже не разбавлял. Утром он стал блевать свежей кровью, а когда подняли на отделение, она и вовсе горлом пошла. Продолжающееся желудочно-кишечное кровотечение было налицо и на все, что вокруг лица. Все показания к экстренной операции. Я собрал оперблок[6] на месте, вызвал на помощь заведующего.
— Ну, Дмитрий, давай сам его оперируй, я тебе подскажу и крючки подержу, — сказал Леонтий Михайлович, когда мы вошли в живот и определились с объемом операции.
Причиной кровотечения была огромная язва антрального[7] отдела желудка пациента. Мне предстояло удалить две трети желудка и сшить его с двенадцатиперстной кишкой.
— Так я никогда еще сам таких операций не делал.
— Ну, вот и сделаешь. Надо же когда-то начинать. Я думаю, ты уже созрел для резекции.
Резекция (удаление) желудка — это потолок желудочной хирургии в районе. Своего рода высшая математика. И то, что Ермаков доверил мне выполнять эту операцию самостоятельно, очень мне льстило.
– Какой унылый видок, – громко нарушил молчание, царившее в автобусе – Рома Попов, коренастый, черноволосый семнадцатилетний юноша, сидевший в левом ряду салона у окна, что сразу за водителем, – неужели нам тут целый месяц чалиться? Но ему никто не ответил. Будущие студенты медики, а пока еще отправленная в колхоз бесправная абитура, не горели желанием шевелить языком в такой пропылённой духоте и вступать в сомнительные дискуссии. Не спасали пассажиров и открытые настежь окна: в салоне жутко пахло бензином и раскаленным железом – автобус внутри почему-то почти не охлаждался.
Перед вами книга от одного из лучших авторов серии «Приемный покой» Дмитрия Правдина, питерского хирурга, который частенько уезжает работать в маленькие сельские больницы.Байки в духе черного юмора, которые так популярны в наше время — это ужасная, смешная и очень-очень знакомая действительность. Хирург Правдин с иронией относится и к себе, и к своим любимым пациентам.
После оглушительного успеха первого романа Дмитрия Правдина «Записки районного хирурга» он решил выпустить продолжение своего дневника, в котором рассказывается о том, как он, молодой специалист, переехал работать в городскую больницу. О! В подобных больницах наверняка бывал каждый, поэтому возможно, слишком сильно автор вас не шокирует, но насмешит – точно. Черный юмор хирурга Правдина понравится даже капризным ценителям доктора Хауса.
История Дмитрия Правдина потрясла Россию. Обвиненный в убийстве любовницы Натальи на отдыхе в Тунисе, врач из Санкт-Петербурга попадает в местную тюрьму. Эта книга — мемуары, написанные им после завершения жуткой эпопеи. Быт и порядки арабских казематов, пытки и психологическое воздействие — как на самом деле выглядят арабские страны, стоит сделать лишь шаг от благополучных курортов? Развязка этой детективной истории ошарашит вас. Кто же убил Наталью и как можно вырваться из арабской тюрьмы — драматичные приключения на страницах реальной биографии.
Только самые страшные, откровенные и увлекательные байки от бывалого хирурга. Неадекватные пациенты, их родственники, коррумпированные коллеги, равнодушный медперсонал – со всем этим приходилось сталкиваться любому врачу, да и пациенту тоже. Вся изнанка нашей медицины глазами много повидавшего, но не ставшего равнодушным врача. Читая эту книгу, помните, не всякая байка – выдумка.
Дмитрий Правдин действительно сразу после института устроился работать районным хирургом. Этот роман полностью реален! Дмитрий вел дневник, поэтому более уморительного, восхитительного и ужасающего чтива не видели даже прожженные любители медицинских сериалов и книг!
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Сборник словацкого писателя-реалиста Петера Илемницкого (1901—1949) составили произведения, посвященные рабочему классу и крестьянству Чехословакии («Поле невспаханное» и «Кусок сахару») и Словацкому Национальному восстанию («Хроника»).
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».
Склиф – это не институт и не больница. Это особый мир. Доктору Данилову посчастливилось» устроиться на работу в место, которое называют и «Кузницей здоровья», и «Фабрикой смерти», и «Главной помойкой Минздрава».Вы знаете, сколько существует способов самоубийства и что делают с несостоявшимися смертниками врачи? Что хуже – отравиться дорогим героином или дешевым нашатырем? Герои и подлецы, циники и святые…Некоторые говорят, что Склиф – это нечто среднее между бойней и церковью.Сколько можно продержаться в главном институте Скорой помощи Данилов не знал, тем более, после одного страшного случая.
Кожно-венерологический диспансер — самое таинственное из всех медицинских учреждений. Здесь не задерживаются те, кто не умеет держать язык за зубами… Доктор Данилов думал, что нашел спокойную работу, но очень скоро понял, что он ошибся. Сифилис и гонорея излечимы, глупость — нет.КВД — это место, где надо всегда быть начеку. Стоит однажды расслабиться — и ты пропал. Но самое интересное в кожно-венерологическом диспансере — это не диагнозы, а причины заболеваний. Вот тут-то и начинается самый настоящий триллер с элементами комедии.
В этой книге собраны самые яркие, искрометные, удивительные и трагикомичные истории из врачебной практики, которые уже успели полюбиться тысячам читателей.Здесь и феерические рассказы Дениса Цепова о его работе акушером в Лондоне. И сумасшедшие будни отечественной психиатрии в изложении Максима Малявина. И курьезные случаи из жизни бригады скорой помощи, описанные Дианой Вежиной и Михаилом Дайнекой. И невероятные истории о студентах-медиках от Дарьи Форель. В общем, может, и хотелось бы нарочно придумать что-нибудь такое, а не получится.
Перед вами – один из самых увлекательных романов Андрея Шляхова. Холодный кафельный пол, угрюмые санитары, падающие в обморок студенты-медики. Бывалый доктор Данилов оказывается в морге, к счастью пока как сотрудник этого таинственного учреждения. Изнанка жизни патологоанатомов еще страшнее, чем видится нам, простым обывателям. Вперед, в царство Аида, только не оглядывайтесь и не закрывайте книгу – все самое интересное только начинается.