Записки «радиота» - [7]

Чулаки произвел на нас (а делали мы этот цикл с режиссером Эмилией Ивановой) очень приятное впечатление, он вел сам все эти передачи, и записывать его было одно удовольствие. На запись передачи, посвященной оркестру Большого театра, Чулаки привел замечательных музыкантов - первую скрипку Юлия Реентовича, к тому же художественного руководителя ансамбля скрипачей Большого театра, и арфистку Веру Дулову. Цикл «Час Большого театра», выходивший в эфир один раз в месяц, длился целый год.

Как- то так получалось, что в эти годы, я время от времени, возвращалась к имени Катульской: то сделала передачу «Е.К. Катульская и ее ученики», то отдельный очерк о солистке Большого театра Тамаре Милашкиной, которая у нее училась.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Встреча с мюзиклом

Как редактор, свой первый мюзикл, а это была «Моя прекрасная леди» Фредерика Лоу, я сделала с Липовецким, когда еще работала в отделе музыкального театра.

Пластинку с Джулией Эндрюс нам дала переписать Татьяна Ивановна Шмыга, которая несколько лет играла Элизу Дулитл в Театре оперетты. Помню, как я поехала в их квартиру в высотном доме на Котельнической набережной (тогда Татьяна Шмыга и Владимир Канделаки жили вместе), и домработница передала оставленную мне пластинку. От этого посещения осталась у меня в памяти усаженная на кровать красивая большущая кукла, которую я увидела через приоткрытую дверь спальни. В последние годы жизни Владимира Аркадьевича мне снова пришлось побывать в этой квартире, где теперь он был один. Я записывала с ним интервью для передачи к его юбилею, - и вся его жизнь и творчество прошли передо мной.

Но вернусь к «Моей прекрасной леди». У нас был замечательный сценарий, написанный еще до моего прихода на радио Нихамовским (потом, когда я стала заниматься опереттой, эта фамилия мне встречалась довольно часто). Добиться совпадения игры на русском языке с теми музыкальными образами, которые создают американские певцы, было непростой задачей. Сколько раз Галина Короткевич прослушивала американскую запись, чтобы уловить интонацию тех нечленораздельных звуков, которые издает Элиза Джулии Эндрюс. И когда текст был соединен с музыкой, невозможно было отличить, где кончается голос Короткевич, а где вступает Эндрюс. Во время этой работы родился прекрасный творческий союз: Галина Короткевич, Иосиф Конопацкий (Хиггинс) - ленинградские артисты (в то лето театр им. Комиссаржевской, где они работали, был на гастролях в Москве), Анатолий Папанов (незабываемый папаша Дулитл) и Анатолий Липовецкий. Все четверо были неистощимы на выдумки. Тогда же я увидела Галину Петровну в «Миллионерше» Бернарда Шоу, и это было потрясающе - такой техники, такого перевоплощения я не видела ни у какой другой актрисы. Возможно, кто еще помнит молодую Короткевич в старом фильме «Весна в Москве» по пьесе в стихах Виктора Гусева, где она снималась в главной роли. Каждый раз, когда Короткевич или Конопацкий бывали в Москве, я старалась придумать какой-то материал для них, и они всегда находили время придти на радио. А с Анатолием Давыдовичем они были большими друзьями.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Мастер радиорежиссуры Анатолий Липовецкий

Анатолием Давыдовичем он был только для вновь пришедших в редакцию. И, несмотря на то, что он занимал пост главного режиссера музыкального радиовещания, его называли просто Толей, а за глаза - чаще всего Липой. А кто-то величал его Мастером. Я не встречала другого такого человека, который так бы любил радио, как он, хотя телевидение было ему не чуждо (ведь именно он поставил первый телевизионный спектакль). Создавалось такое впечатление, что и жил он на радио: даже уходя в отпуск, он появлялся в редакции, а если уезжал отдыхать, то дней на десять, не больше.

Наверное, в Москве не было драматического артиста, который бы не знал Липовецкого или не слышал о нем. Толя любил приглашать в свои спектакли наряду со своими, можно сказать, постоянными артистами новые, еще никому неизвестные имена. Он давал им путевку в большое плавание, ну и, конечно, давал им хоть что-то приработать к своему скромному театральному заработку. Он умел находить общий язык с актером любого ранга и положения. Я была свидетелем его записи Иннокентия Михайловича Смоктуновского, читавшего письма Петра Ильича Чайковского, и видела, с каким удовольствием тот работал с Липовецким. Будучи литературным редактором музыкального радиоспектакля «Холопка» по оперетте Николая Стрельникова, я наблюдала за его работой с Юрием Васильевичем Яковлевым, игравшим старого графа Кутайсова - и артист, и режиссер просто ловили кайф.

Я еще не работала на радио, когда увидела его спектакль «Снегурочка» на сцене Зала им.Чайковского с Михаилом Ивановичем Царевым в роли Берендея. Это была блестящая работа, и, может быть, Липовецкий одним из первых угадал в Цареве яркую характерность. А его работа над той же ролью, но совершенно в другом плане с Сергеем Яковлевичем Лемешевым, когда он строил этот образ, основываясь на лирической индивидуальности артиста. И с каким доверием и любопытством прислушивался Лемешев ко всему, что говорил ему Липовецкий.