Записки работника уголовного розыска - [30]

По жетону из триста пятнадцатой камеры был изъят кинопроектор в упаковке. В свертке были обнаружены паспорт Локтева, 6200 рублей и заявление на имя Алтунина следующего содержания: «В связи с тем, что не имею возможности явиться для оформления увольнения, прошу документы выслать в Москву: главпочтамт, до востребования». Слова «начальнику», «подпись заявителя», «дата» отпечатаны на пишущей машинке, текст выполнен рукописно.

Заявление было передано срочно на исследование.

...В кабинете полковника собрались работники прокуратуры и милиции. К этому времени была готова почерковедческая экспертиза и исследован машинописный текст заявления. «...Заявление Локтева, печатные слова выполнены на пишущей машинке отдела, где работали Локтев и Мотов. Рукопись и текст заявления написаны Локтевым. На заявлении обнаружены следы пальцев Мотова...»

— Вроде бы многое прояснилось, — сказал Бубнов после короткого совещания. — Но заявления, написанные Локтевым, никак не вяжутся с предположением о его гибели. Даже если он жертва какого-то преступления.

Решили вновь допросить Мотова. Допрос опять вел полковник Бубнов.

— Как настроение, Андрей Павлович? Как отдыхалось? Что можете дополнить к нашему разговору?

Мотов несколько осунулся, но голос его звучал бодро:

— Какой там отдых! Всю ночь думал, как помочь вам быстрее выпутаться из этого дела. Может быть, вы направите меня со своим работником в Москву и там мы разыщем Локтева? Расходы я могу взять на себя.

— Зачем такая щедрость? Если будет необходимо, мы можем сделать это за свой счет. Вы у нас брали бумагу... Ничего не написали?

— Нет. Ничего дополнительного вспомнить не могу. — Он вдруг загорячился: — Что с моей семьей?! Ведь они беспокоятся?!

— Успокойтесь, Андрей Павлович. Семья в курсе дела. Вчера мы беседовали с вашей женой. Пояснили ей, что вы находитесь под следствием. Возможно, это и недоразумение, но против вас есть кое-какие улики.

— Какие улики? — Мотов увидел себя в зеркале. — Не мешало бы побриться, а то дома не узнают.

— Какой бритвой вы бреетесь?

— Электрической.

— Пожалуйста, — полковник вынул из тумбочки электробритву.

Мотов брился, а Бубнов незаметно наблюдал за ним. «Или чувствует себя невиновным, или у него железные нервы», — думал он.

Мотов побрился, повеселел.

— Эх, сейчас бы освежиться.

— И это можно.

И он подал пульверизатор.

— Андрей Павлович, мы с вами встречаемся уже не первый раз. Где все-таки Локтев?

— Да напрасно вы беспокоитесь. Оглядится на новом месте и объявится.

— А кто такой Желтов?

Мотов несколько стушевался, но тут же ответил:

— Дальний родственник моей жены.

— Когда вы с ним встречались?

— Откровенно говоря, не помню.

— Как же на его имя вы оставили вещи в камере хранения аэропорта, о которых написали в записке? Как в этих вещах оказались паспорт и заявление Локтева?

Мотов заметно побледнел, лоб его покрылся бисеринками пота. Он встал, подошел к окну, потом опять повернулся к столу.

— Я жду ответа, Андрей Павлович.

— Я голоден, хочу есть, — неожиданно сказал Мотов.

Полковник позвонил в столовую и попросил принести обед. Аппетиту Мотова можно было позавидовать. От двух порций рагу и четырех стаканов чая, внушительной горки хлеба ничего не осталось. Отряхнув с коленей крошки, он спокойно сел на свое место и поглядел на полковника.

— Ну что же, всему бывает конец. Я еще сегодня ночью понял, что переиграл. Нужно было затаиться, притихнуть, но я не знал, какими данными располагает следствие. Короче, я не знал мелочей и боялся их, думал, что на мелочах попадусь, и это беспокойство толкнуло меня на неоправданные поступки.

— Вы имеете в виду фарс с заявлениями и кольцом?

— Да.

— Это была ваша первая ошибка.

— Вторую я тоже знаю. Не ожидал, что вы меня так быстро арестуете, и поэтому сдал в камеру хранения кинопроектор и деньги. Но здесь выхода у меня не было, так как по истечении нескольких дней контрольное время хранения кончилось бы и камеру все равно вскрыли. Дежурный мне показался парнем вполне пригодным, способным клюнуть на деньги...

— Андрей Павлович, Локтев жив?

— Локтева я убил нечаянно из малокалиберной винтовки.

— Вы же утверждали, что он в Москве.

— Утверждал по известной причине.

— Хорошо, разберемся. Покажите, где его труп.

— За сотню километров от Омска...

11 [1]

Перед выездом состоялась встреча с генералом, которому доложили о результатах последнего допроса. Генерал сказал, что у него была на приеме Елена Николаевна. Она очень расстроена, упрекает нас в медлительности.

— Надеюсь, что ваша поездка поставит точку в этом деле.

День был теплый, солнечный. Природа радовалась началу весны, а люди ехали за... трупом, ехали и молчали. На сто десятом километре Исилькульского тракта синий указатель показал, что вправо поворот на деревню Шеффер. Мотов попросил свернуть и вскоре остановил машину.

— Здесь я захоронил своего лучшего друга, — показывая на полотно профилированной дороги, сказал он и всхлипнул.

— Прямо на проезжей части дороги?

— Да, потому что никуда не мог свернуть, была распутица.

Он первый взял лопату и стал пробовать дорогу. Работники милиции также взяли лопаты и стали ему помогать. Более часа ковыряли проезжую часть, но ничего не нашли. Мотов вдруг перестал копать и сказал: