Записки работника уголовного розыска - [29]

Локтева достала из сумочки платок, вытерла глаза.

— У меня такое ощущение, что в нашей квартире кто-то побывал после ухода Валентина. Документы, которые хранятся в общей сумке, лежат как-то не так, паспорта Валентина нет. А совсем недавно я обнаружила, что нет кинопроектора.

— Могли бы вы вспомнить, был ли кинопроектор первого числа, когда вы ждали своего мужа?

— Нет, я на это не обратила внимания.

— Возможно, вы сами в расстроенном состоянии рылись в документах и переложили их по-другому, а не так, как обычно?

— Не помню.

Бубнов порылся в папке и вынул телеграмму, полученную из Новосибирска.

— Ознакомьтесь с этой телеграммой.

Локтева быстро пробежала по ней глазами. Взгляд ее остановился где-то в конце текста.

— Это не его телеграмма. Валентин не так подписывался. Он всегда подписывался сокращенно: Валент, а здесь полное имя.

— Спасибо, Елена Николаевна. Прошу вас подождать в вестибюле. Если не обедали, можете пройти в столовую...

Мотов вошел бодрым шагом, не ожидая приглашения, сел на стул. Бубнов пытался поймать на его лице следы тревоги или волнения, но тот был спокоен.

— А вы нам не все сказали, Андрей Павлович. У вас в гараже была найдена шляпа, на которой обнаружены следы крови человека. Группа этой крови вам не принадлежит. Как вы это объясните?

Мотов даже чуточку усмехнулся.

— Кто ее знает. В шляпе я многие годы ездил на охоту, а там все бывает. Мало ли кто из моих знакомых оставил эту кровь.

— Ну хорошо. На анонимном письме, написанном в местный комитет вашей организации, обнаружены отпечатки ваших пальцев. Вот заключение экспертизы. Как вы объясните это?

— Очень просто. Анонимное письмо печаталось на машинке нашего отдела. Может быть, бумага взята с моего стола.

Андрей Иванович нахмурился. Казавшиеся неумолимыми улики разбивались, как волны об утес.

— Резонно. И все-таки вы нас стараетесь водить за нос, Мотов. Есть маленькое несовпадение в ваших показаниях. Очень маленькое, но оно может вылиться в нечто очень большое. Вы сказали, что Локтев тридцать первого марта вечером передал вам кольцо и заявления. А вот жена его уверяет, что она видела кольцо на руке мужа перед уходом на работу первого апреля.

Мотов ничуть не смутился.

— Может быть, просто ей показалось, может быть, она путает числа.

— Логично, но сейчас вы с ней встретитесь и постарайтесь уточнить...

Мотов чуть-чуть побледнел.

— А надо ли? Женщина в таком состоянии...

— Ничего, мы вас в обиду не дадим.

— Вот влип... — Мотов вытер лоб рукавом. — Верно говорят: «Не делай добра, не будет зла». Можно мне взять в камеру бумагу и карандаш? Если я что-то забыл, то на досуге вспомню и напишу.

— Пожалуйста, — Бубнов протянул Мотову карандаш и несколько листков бумаги.

Вошла Локтева и остановилась на пороге. Потом она вдруг бросилась к Мотову, вцепилась в его одежду.

— Где Валентин? Куда ты его дел?

Крахмалев, присутствовавший при допросе, с трудом удержал ее.

— Успокойтесь, Елена Николаевна, — попросил полковник. — Скажите нам, когда в последний раз вы видели кольцо на руке мужа?

— Утром первого апреля, когда он уходил на работу. Резал хлеб, и я точно помню, что у него было кольцо.

— Он хлеб резал не только первого числа, но и до этого, — язвительно заметил Мотов.

Локтева ожгла его злобным взглядом.

— Я еще не сошла с ума!

— Хорошо, можете быть свободной, Елена Николаевна.

Когда Локтева вышла, Бубнов сказал:

— И вы тоже. — Уведите, — кивнул он на Мотова.

Вновь совещание в кабинете генерала. Как быть дальше? Мотов арестован как подозреваемый, и пока нет ничего конкретного, что могло бы подтвердить его виновность в исчезновении Локтева.

Генерал внимательно выслушал доклады, мнения и предложил повторно осмотреть гараж Мотова.

Утром полковнику Бубнову позвонил дежурный КПЗ старший сержант Низдрин и доложил, что на утренней прогулке к нему обратился Мотов с просьбой отнести записку своим родственникам. Обещал вознаграждение.

Через некоторое время записка лежала на столе у полковника. «Кемеровская, № ... Мотовой М. П. и Петру. Здравствуйте, мои родные мама и Петя. Получилось все довольно нескладно. Я переживаю за вас. У меня все в порядке, я здоров и бодр. Крепитесь и обо мне не беспокойтесь. Петр, срочно сходи в гараж. В корпусе электродвигателя стеклоочистителя находится жетон о сдаче вещей в камеру хранения аэропорта на имя Желтова. Если жетон не найдешь, попроси его получить вещи по паспорту, и пусть он хранит их у себя. Там кинопроектор, а в нем, кроме свертка, есть заявление Локтева. Срочно его возьми, слетай в Москву и отправь на имя Алтунина. Обратно езжай поездом, следов не оставляй. Если сделать не можешь, записку не получал. Встретимся — все объясню. Андрей...»

«Опять какая-то хитрость, или нервы у него сдали? Похоже, что сам в капкан лезет», — подумал Бубнов и сразу же позвонил следователю Груниной.

Решили Мотову о записке пока ничего не говорить, а выяснить, кто такой Желтов, и ждать результатов повторного обыска в гараже.

Из протокола допроса жены Мотова: «...Желтов — мой дальний родственник, проживает в Шербакульском районе, работает ветврачом. Не видела его более полугода...».

Сообщение начальника РОВД Шербакульского района: «Желтов допрошен, в Омске не был более месяца, Мотова не видел больше года, никаких вещей в аэропорту не сдавал. Протокол допроса высылаю с нарочным...»